Социально-психологические проблемы университетской интеллигенции во времена реформ. Взгляд преподавателя

Своеобразная «кастовость» общения и быта вузовских преподавателей не означала «замкнутости» их творческой и общественной деятельности. Большинство профессоров и преподавателей университета совмещало работу в его стенах с другими формами внеуниверситетской деятельности. Кроме поиска дополнительного заработка, по мнению Е.А. Ростовцева, была и другая причина, «связанная с идеей служения обществу, которая, как известно, являлась базовой установкой всего русского интеллигентского мировоззрения» [там же, с. 144].

Как правило, профессор и приват-доцент были членами десятка научных обществ, существовавших как внутри университета, так за его стенами. Научные общества учреждались после ходатайства профессорского Совета и в большинстве своем были тесно связаны с работой университетских профессоров, являясь, одновременно, центрами притяжения научной общественности. Рядом с возникшими научными обществами вузовские преподаватели организовывали (и возглавляли) студенческие кружки.

Университетская профессура была постоянно представлена в многочисленных благотворительных обществах. При этом участие вузовских преподавателей в подобных начинаниях носили не характер «коллективного членства» (как это порой было в советское время), а сугубо индивидуальный характер.

Одной из важнейших задач профессионального сообщества университетской корпорации была борьба за «автономию» вуза. При этом в отношениях власти и профессионального сообщества преподавателей всегда присутствовал еще один субъект – студенчество. Позиция же студентов определялась не столько корпоративными интересами преподавательского корпуса вуза, сколько влиянием внешних политических сил [Георгиева, 1979]. Студенчество в рассматриваемый период (десятилетие, предшествовавшее началу 1-й

Мировой войны) в значительной степени находилось под влиянием радикальных (социалистических) партий – социал-демократов и эсэров. Партия эсеров (социалистов-революционеров) была крупнейшей революционной партией в России в 1901-1922 гг.

Преподавательскому сообществу вуза в этих условиях, как отмечает Е.А. Ростовцев, «приходилось отстаивать свои интересы, лавируя между властью и оппозиционным студенчеством» [Ростовцев, 2009, с. 150].

На первом этапе революции 1905 г. университетские профессора не только поощряли студенческие политические движения, но и сами приняли участие в деятельности либеральной аппозиции.

Сначала это был Академический союз (профессоров и преподавателей высшей школы), возникший после событий Кровавого воскресенья под влиянием конституционных умонастроений. По данным, приводимым А.Е. Ивановым, к августу 1905 г. в его рядах кадетской партии было уже 1650 членов, что составляло 70% всего преподавательского состава высшей школы России. А к октябрю этого года число членов Союза возросло до 1800 человек. Академический союз объединял подавляющее большинство деятелей высшей школы, за его пределами осталось примерно 600 представителей «благонамеренной» профессуры, или, как их тогда называли, «академической правой» [Иванов А.Е., 2003. с. 205].

Затем вузовская общественность склонилась в сторону партии кадетов, которую неофициально стали именовать «профессорской» [Шелохаев В.В., 1983]. Полное название партии – конституционно-демократическая (партия «к-д». «ка-деты»), или, иначе, «Партия народной свободы»; лидером этой леволиберальной партии был П.Н. Милюков (см. раздел книги Персоналии).

Альянс университетской корпорации с либеральной оппозицией был выгоден профессуре для реализации ее лозунга «автономии высшей школы». Министерство народного просвещения в конце августа 1905 г. идет на уступки, предоставляя профессорским советам фактическую автономию. Возглавивший министерство граф И.И. Толстой был активным сторонником автономии вузов, и в нем университетская корпорация нашла своего деятельного союзника.

После студенческих забастовок 1910-1911 гг. университетские корпорации вынуждены были «сдать позиции» в борьбе с министерством. Но отступление не затронуло основополагающие принципы автономии вуза, а относилось лишь к вопросам студенческого самоуправления: Е.А. Ростовцев уточняет, что «профессорскому Совету не удалось отстоять систему студенческого самоуправления, которое он пытался использовать в качестве контроля над ситуацией в студенческой среде» [Ростовцев, 2009, с. 152].

При советской власти университетская интеллигенция утратила хоть какой-то шанс на независимость. В 1920-е годы в Советской России произошла ликвидация не только «университетской автономии», но и почти всех общественных структур, созданных при университетах в начале XX века. Введение партийно-бюрократического контроля в университетах привело к тому, что научная работа и учебный процесс стали корректироваться «сверху» и из «центра».