Социальный эксперимент

– Об этом происшествии узнал некто и стал шантажировать участников. Они получали письма с подробным описанием того, что творилось на той оргии, с детальными картинками. Скандал поднялся невероятный, народ негодовал, репутация императора была запятнана. К розыску шантажиста подключилась даже полиция. Был ряд подозреваемых, но в итоге с них снимали обвинения из-за отсутствия улик.

– И чем закончилась дело?

– Да как обычно, ничем! Шантажиста не нашли, а народ со временем потерял интерес к этой истории.

Парни обошли дворец и устроились неподалеку от него на берегу озера. Солнце уже катилось к горизонту, раскрашивая небо в пурпурные краски.

– Только знаешь, мне кажется, то, что сейчас происходит, – Вальтер задумчиво расстелил скатерть и достал сандвичи и фрукты, – ну, я про клубы, – это честнее, что ли. Люди не пытаются строить из себя святош… А те, кто больше всех кричит о своей правильности, на самом деле самые жесткие извращенцы. Пусть лучше ходят в клуб и трахаются со всеми подряд, выпуская пар, чем насилуют…

Никита открыл вино, протянул бутылку Вальтеру.

– Ой, мне, наверно, хватит.

– Брось, оно легонькое.

Вальтер улыбнулся и взял.

– Рад знакомству с тобой, Ники, – смущенно произнес он.

– И я.

Они сделали по большому глотку, сели на траву, лицом к озеру.

Диск солнца нижней границей коснулся горизонта, природа замерла. Деревья стояли не шелохнувшись, отражаясь в неподвижной зеркальной глади озера.

– Я тебя обманул, – произнес вдруг Вальтер.

Никита, загипнотизированный спокойствием природы, вздрогнул от голоса Вальтера, как будто забыл о его присутствии. Вальтер сделал глоток вина, продолжил:

– Матис у меня был первый и почти единственный, после него еще двое, нет трое.

– Ничего. Это не мое дело.

– Он насиловал меня… – тихо произнес Вальтер. – Ну в плане не то чтобы прям насиловал, просто брал, когда хотел, не спрашивая, чаще жестко, чем ласково, мог отшлепать, унизить. С друзьями и со мной наедине это было два совершенно разных человека. Воспитанный, тактичный с ними и похотливый зверь со мной.

– Почему ты от него не ушел?

– Он был старше меня почти на десять лет и всегда говорил: «Тебе повезло, что мы встретились, с другими было бы хуже». И я ему верил, но один раз решил проверить. Познакомился с парнем и переспал с ним ради интереса, но Матис был прав, я ничего не почувствовал.

– Тебе нравился тот парень?

– Не знаю, наверно… Я не из симпатии это делал.

– Как ты расстался с Матисом? Обычно такие люди так просто не отпускают.

– Я жил у него в Лейпциге. Однажды, когда он отымел меня дилдо до крови, я попал в больницу. Врачам он сказал, что я сам, а я побоялся сказать правду. Через два дня, когда стало легче, я сбежал из больницы. Через день родителей арестовали, и я уехал в Берлин.

– Он тебя не искал?

– Искал, писал. Я его везде заблокировал. Он знал, где я жил с родителями в Лейпциге, а бабушкин адрес в Берлине не знал. Это меня и спасло.

– Теперь понятно, почему ты асексуал. Не пробовал к психологу обратиться?

– Да не, я потом еще с двумя парнями встречался и понял, что меня в принципе секс не заводит. Возможно, Матис был жесток со мной, чтобы на какие-то эмоции вывести, а я толком и не реагировал, один-единственный раз завыл, когда он меня порвал…

– Пиздец, – произнес Никита по-русски.

– Что? – не понял Вальтер.

– Ничего.

Никита обнял Вальтера за плечи и прижал к себе.

Все стало ясно. Не было никакой асексуальности, Вальтер просто прятался. Он никогда не получал ласки, заботы и любви. Ему этого не дали ни родители, ни Матис. Всем было наплевать на него. Удивительно, что в таких условиях он не озлобился, а наоборот, был добрым и отзывчивым. Работа в клубе тоже скорее всего связана больше не с тем, что надо было заработать денег на обучение, а подсознательно он хотел проверить себя, свою чувственность, сексуальность, свои желания, в глубине души он надеялся, что он такой же человек, как и большинство. Однако он не там искал. В клубе он видел наркотики и механический, жесткий секс. Люди в зале не видели друг друга, каждый делал то, что хотел, как и Матис с Вальтером, не заботясь о чувствах ближнего. И Вальтер ничего не чувствовал, он понимал, что не хочет подобного, его сущности это чуждо, и все больше укоренялся в своей вере в то, что он асексуал. Вальтера никто никогда не любил, он никогда никого не любил, и от этого были все проблемы.

Вальтер поднял голову и посмотрел Никите в глаза, а потом неожиданно поцеловал. Никита удивленно отстранился от него.

– Я тебе не нравлюсь? – спросил Вальтер.

– Ты симпатичный, но… Да ты напился, – Никита улыбнулся.

– Вчера кое-что произошло. – произнес Вальтер, не отводя взгляда от Никиты.

– Что?

– Впервые за долгое время у меня встал…

– Такое бывает, ты же не в церкви работаешь, – сказал Никита и с сарказмом добавил: – А прости, забыл, ты же асексуал.

– Не смейся. У меня встал не на них, а на тебя.

Никита аж слюной поперхнулся.

– М… м-м-м, мне лестно… – заикаясь сказал Никита.

– Извини, – смущенно произнес Вальтер, – Но для меня самого это необычно. Прости, что поцеловал…

– Хватит уже извиняться. Это все вино!