Социо-пат

   Разумеется, глас рассудка велел ей забыть обо всем и не влезать в темные делишки подручных Хендрикса. Этот глас твердил, что нечего связываться со смежниками, вокруг которых творится непонятное. Но почему-то она и не думала прислушиваться. Наверное, потому, что помнила ту ночь, глаза счастливого убийцы и его слова о четвертом секторе. И еще она помнила его окровавленную фигуру в закоулке. Нечто глубоко внутри говорило Мегуми: "Откажешься сейчас - всю жизнь будешь мучаться вопросами, на которые нет ответов. Ведь они все равно используют тебя, но ты уже ничего не будешь знать". И она согласилась.

   Тогда Мастер и Ватанабэ рассказали ей про наномашины, совершенно секретную технологию, используемую организациями и людьми, имеющими доступ к ней. И рассказали про Наследников, людей, способных вступать с наномашинами в симбиоз, результатом которого становится невероятная сила. Рассказали и о трикстерах, накачанных наномашинами наемниках, способных на то, чему она стала свидетельницей неделю назад. Тогда-то и стало понятным, зачем Фрэнки напал на нее.

   "Трикстеров используют для шпионажа и терроризма", - сказал Мастер на отличном японском, в котором все же угадывался несильный европейский акцент. - "Вероятнее всего, этот пытался выкачать из вашего мозга информацию о проекте "Доспех". Это значит, что где-то в наших рядах есть утечка информации. И что Фрэнки возобновит свои попытки, стоит вам выйти из-под нашей круглосуточной опеки".

   "Но зачем же он тогда хотел убить меня?"

   "Скорее всего, он пытался не убить, а нанести серьезное ранение, вызывающее сильный болевой шок. Это облегчает трискстерам процесс получения доступа к мозговой информации. Благодаря наномашинам они способны путем телесного контакта взломать, так сказать, человеческий мозг и "закачать" в себя информацию, которая им нужна. Правда, вместе с ней закачивается и все остальное: воспоминания, приобретенные навыки... Эти ребята - нечто вроде хакеров сознания".

   "И все это им позволяют наномашины?"

   "Да. Нанотехнологии - вещь поистине многогранная. Когда-нибудь они навсегда изменят этот мир. Но время еще не пришло. Пока что они используются в основном таким вот образом".

   После просветительной беседы парочка Инквизиторов обрадовала ее известием о том, что лейтенант с завтрашнего дня вновь обретает статус вольноотпущенной и возвращается в свою квартиру. Радость, разумеется, несколько омрачалась уточнением, говорившем о том, что возвращается она в качестве приманки для трикстера, несомненно, жаждавшего запустить свои наномашины в ее извилины.

   И вот сейчас она ехала в лифте навстречу.... А собственно, навстречу чему? Мегуми не знала. Может, ее уже ждет Фрэнки. А может, и не ждет. Есть лишь один способ выяснить.

   Лифт остановился, двери открылись, и девушка настороженно шагнула наружу. Все как всегда: слегка унылый коридор с рядом дверей. Ничего подозрительного. Интересно, каким это образом Мастер собирался "обеспечить страховку"? Канзаки не заметила никого и ничего, намекавшего на тайного защитника или защитников. Хотя, разумеется, полицейские приемы вроде ведения слежки и обеспечения прикрытия не были сильным местом ученицы окинавской миссии Крестоносцев.

   Замок на двери вроде бы не нес на себе следов каких-либо повреждений. Отперев дверь, Мегуми приготовилась зайти внутрь. Сейчас, как подсказывало ей чутье, начиналось самое опасное. Скорее всего, как сказал Мастер, трикстер не будет нападать на нее дома, раз не сделал этого сразу. Вероятно, раньше он просто не хотел использовать такой вариант, рассчитывая подловить ее где-нибудь еще, а сейчас будет бояться прикрытия мишени, о котором не может не догадываться. Однако наблюдать за домом будет обязательно. Поэтому с того момента, когда Канзаки войдет в свое жилище, она окончательно превращается в кусок сыра, положенный в мышеловку.

   Коридор прихожей был точно таким же, каким она в последний раз видела его неделю назад. Обувь стояла нетронутой, плащ, надеваемый в дождливые дни, висел на вешалке. Все привычно. Но вот чувства уюта, испытываемого каждый раз по возвращении в родные пенаты, сейчас как не бывало. Не разуваясь и не включая свет, Мегуми прошла в комнату. И там ничего не изменилось, даже незакрытое в тот вечер окно оставалось прежним, с рамой на том же месте. Пульт от телевизора по-прежнему валялся на диване рядом с недочитанной скучнейшей книжкой про войну. Все тихо, безмолвно, все замерло, как замирает организм, стоит остановиться сердцу. Сердце этой квартиры остановилось на целую неделю.

   Все было так привычно. Но все же по неизведанным причинам девушка вдруг поняла: это не ее дом. Больше нет. Если, вернувшись, ты понимаешь, что вот сейчас в остывшем жилище снова загорится искорка, коей суждено отогреть его заледеневшую душу, что ты можешь снова сделать блеклые стены яркими, унылый пейзаж за окном приятным глазу, завывания ветра превратить в отголоски музыки... Тогда ты дома. Но если, вернувшись, ты видишь перед собой чужую серую коробку, из которой хочется поскорее уйти, то делать здесь тебе и впрямь больше нечего.