Социо-пат

   Когда две трещины в серой гладкости стены стали одной, а красная рамочка по краям картинки исчезла, Учики решил попробовать пошевелиться. На пробу он задумался о том, где же его правая рука. Ответ пришел почти сразу - правая рука, охваченная в районе запястья чем-то жестким и причиняющим боль, была сзади и внизу. За спиной. Сразу же дала о себе знать левая, прикрученная к правой тем же жестким и больным. Похоже, его крепко связали веревкой. Где-то дальше начинались ноги, которые подали о себе весточку ощущением связанных лодыжек.

   Итак, он связан. Но кем? Скорее всего, тем страшным типом. И где они?

  -- Проснулся, спящая красавица?

   Голос прервал судорожное шевеление пришедших в себя извилин. На плечи легли чьи-то руки, и юношу развернули лицом вверх. Успев разглядеть смазанные очертания какого-то явно заброшенного помещения, с голыми стенами, без мебели, заваленного всяческим мусором, Учики оказался зафиксирован лицом напротив Фрэнки. Чудовище смотрело на него, расплывшись в жуткой синюшной ухмылке полутрупа. Следы смерти все еще не сошли с лица убийцы, оттенок кожи был нездорово-темным, глаза, прежде грозившие вывалиться из глазниц, теперь запали глубоко внутрь, веки набрякли и почернели. От скул к подбородку шли глубокие морщины, напоминавшие трещины в потолке, что виднелся за корявым деформированным черепом чудовища.

   - А я все гадал: задохнешься ты или доживешь.

   Фрэнки продолжал ухмыляться словно упырь, закогтивший в лапы поздний завтрак.

   - Вы... - скрежеща как поломанный аркадный автомат, выдавил из глотки Учики.

   - Мы, мы, - покивало страшилище. - Да не бойся, а то вон как глаза таращишь. Ни убивать, ни насиловать я тебя не буду, предупреждаю сразу, чтоб не надеялся.

   - Но... Кто вы такой? - Учики и впрямь во все глаза разглядывал это жуткое нечто. - И где мы? И что вообще...

   Фрэнки медленно, можно сказать, лениво, выбросил вперед синий костлявый кулак, угодив юноше прямехонько по зубам. Удовлетворенно послушав захлебнувшийся всхлип не ожидавшего ничего подобного парнишки, он произнес:

   - Я не люблю разговорчивых подростков, малыш. К тому же, я все еще хочу есть, а вяленый язык - это, скажу я тебе, деликатес. И вообще, будь благодарен, паршивец. Я успел унести тебя из здания за пару секунд до того, как они все взорвали.

   - Взо... взорвали? - пожевав ушибленными губами, все же решился задать вопрос Учики.

   - Натурально взорвали. Здание, в котором мы содержались, сложилось внутрь аки карточный домик. Это они меня испугались, да. Но тебе этого знать не надо, так что сиди тихо, а то щеки выгрызу, да.

   Фрэнки отпустил ворот изодранной и запыленной школьной куртки, которую парень успел накинуть в ту минуту, когда за стенами его камеры началась стрельба. Убийца поднялся с колен, велев Отоко:

   - Тихо сиди. Прикинься ветошью и не отсвечивай.

   Не очень поняв смысл незнакомой поговорки, произнесенной по-японски, мальчик все же послушно затих. Правда, оглядываться ему не запретили, так что Учики принялся рассматривать окружение со всей старательностью, стараясь при этом не обращать внимания на ноющие руки, придавленные его собственным весом, и туго перетянутые веревкой ноги.

   Помещение и впрямь не могло претендовать на звание жилого. Голые бетонные стены, обломки мебели по углам, формировавшие пару мусорных куч, какие-то обрывки бумаги, пыль и раскрошившаяся побелка с потолка. Окон не было, полутьма разгонялась лишь отдаленным пятном полусвета, что падало на пол возле дверного проема без, собственно, двери в дальнем конце комнаты.

   На языке так и завертелся вопрос: "Что ж это за дыра?", но благоразумный Отоко решил воздержаться, дабы сохранить зубы. А может, и что-нибудь поважнее. Он краем глаза проследил за чудовищем, расслабленно протопавшим к обшарпанному столу без ножек, лежащему плашмя возле ближайшей стены. Фрэнки же, не обращая более внимания на пленника, с размаху грохнулся спиной на изуродованный кем-то стол и расслабленно потянулся.

   - Я надеюсь, ты не против, шкет, если мы подождем здесь немножко? - издевательски вежливо спросил он, залезая рукой во внутренний карман своего темно-бурого пиджака, казавшегося в сумерках комнаты совсем черным.

   Учики ответил глубокомысленным молчанием, понимая, что никто и не ждет от него горячих возражений или расспросов о том, чего они, собственно, будут ждать. Довольно хмыкнув, Фрэнки вынул руку из внутреннего кармана. В ней, как заметил Учики, оказался зажат какой-то грязный пластиковый прямоугольник.

   Внезапно убийца начал декламировать полушепотом все ту же "Оду к радости", что распевал, убивая охранников в коридоре штаб-квартиры противника.

- Обнимитесь, миллионы.
Слейтесь в радости одной.
Там, над звёздною страной, -
Бог, в любви пресуществлённый.