Социология публичной жизни

Применительно к социальному измерению разные виды неравенства, которые ставятся под сомнение, особенно на основе меритократического принципа справедливости, касаются двух вопросов: 1) шансов на достижение лучших позиций в социальной структуре – шансов, которые отнюдь не равны для всех взрослых членов определенного общества; 2) отсутствия пропорциональности между тем, что индивид вносит от себя в рамках общественного разделения труда, и тем, что он получает взамен. Неравенство шансов не нужно понимать как отсутствие одинакового для всех доступа к отдельным статусным позициям или должностям. Такого механически понимаемого равного доступа не существует ни в каком обществе (и существовать не может), ибо целого ряда статусных позиций или должностей можно достигнуть лишь после приобретения определенной квалификации, которая дает возможность компетентного функционирования в ролях, приписанных к этим позициям (должностям). Не может быть равного для всех доступа к должности, например, врача, мостостроителя или университетского профессора. Чтобы добиваться этих должностей, надо сначала достигнуть соответствующего уровня и профиля образования. Следовательно, образование служит фактором, посредничающим в достижении желательных должностей, а его адекватный уровень и профиль открывают дорогу к одним должностям и закрывают к другим. Тем не менее, однако, чем выше уровень образования, тем шире открыта дорога к занятию самых разнообразных профессиональных позиций, которые, в свою очередь, служат главным фактором, играющим решающую роль в том, насколько статусной будет позиция и должность индивида (Doma'nski, 1996). Но это наверняка не единственный фактор. Из социологических исследований вытекает, что не менее существен здесь и фактор социального происхождения. «Влияние социального происхождения, – пишет Доманьский, – это, в свою очередь, экономические ресурсы родителей, культурный капитал, охватывающий, среди прочего, передачу детям компетенций и навыков в области умения эффективно справляться с жизненными проблемами, а также „социальный“ капитал, проистекающий, в частности, из знакомства с „нужными“ людьми, которые облегчают профессиональный старт или – в случае их отсутствия – ограничивают возможности» (Ibid., 1996: 41). Как мы видим, относительно простой принцип равенства шансов значительно усложняется, когда мы соотносим его с замысловатой, порой запутанной тканью социальной жизни вместе с сетью встречающихся в ней взаимоотношений и взаимозависимостей.

Те или иные виды социального неравенства иногда оспариваются и в тех случаях, когда вознаграждения (например, в виде заработков) несоразмерны затратам, которые должен нести индивид, чтобы достичь определенного общественного положения или должности (здесь имеются в виду, например, затраты в виде многих лет обучения и совершенствования своей квалификации, а также связанного с этим расходования времени и денег). Другими словами, несправедливо – в соответствии с этим принципом, – чтобы батрак в деревне зарабатывал столько же, сколько, к примеру, выпускник высшего учебного заведения, начинающий научную карьеру. Правда, несовместимость вознаграждений с затратами нарушает меритократический принцип социальной справедливости, но может согласовываться с другим принципом, эгалитарным.

В политическом измерении разные виды неравенства вращаются вокруг проблематики равного гражданского статуса. Об этих вопросах пойдет речь в одной из последующих глав настоящего учебника. Здесь есть лишь смысл констатировать, что чувство неравенства применительно к гражданскому статусу вызывает мучительные депривации и представляет собой сильную предпосылку для появления в публичной жизни таких форм коллективного поведения, которые направлены на ликвидацию этой депривации или по меньшей мере на ее редуцирование (ослабление). Дело в том, что любое неравенство в политическом измерении нарушает такие значимые ценности, как субъектность и достоинство индивида, а существование в качестве гражданина второй категории или же ощущение обобщенной депривации гражданских прав низводит индивида (в том числе в его собственной самооценке) до статуса невольника, раба. Именно такие чувства послужили в значительной мере почвой «солидарностной» революции в Польше в 1980 году, бархатной революции 1989 года в Чехословакии, а также оранжевой революции 2004 года в Украине.