Социология публичной жизни

Демократический порядок, постепенно складывающийся сегодня в Центральной и Восточной Европе, поместил эту проблему в новый контекст – каким образом сочетать возросшую свободу со значительным ростом экономической эффективности, сохраняя вместе с тем отдельные эгалитарные ценности, которые на протяжении десятков лет присутствовали в этих обществах и оказались усвоенными большинством населения. Данный контекст полностью отличается от ситуации в западных демократиях. Это отличие сводится, по сути дела, к тому, что в западных демократиях основная проблема социальной политики состоит в том, каким образом сократить проявления социального неравенства, не нарушая вместе с тем неких базовых экономических и гражданских свобод (дабы не снижать эффективности системы). Тем временем в посткоммунистических обществах главная проблема заключается в чем-то совершенно ином – каким путем увеличить базовые экономические и гражданские свободы без чрезмерного роста неравенства, которое могло бы нарушить социальный мир.

Таким образом, в демократическом государстве социальная политика является суммой действий в публичной сфере, направленных на то, чтобы, с одной стороны, социальное неравенство не превосходило определенного порога, после нарушения которого отдельные сегменты общества подверглись бы маргинализации и, как следствие, оказались лишены возможности участия в публичной жизни, тогда как иные – лучше организованные – сегменты могли бы разрушить социальный мир; а с другой стороны, чтобы перераспределение благ и услуг не снижало эффективности существующей экономической системы и не нарушало мотивацию к новым достижениям среди инициативных и предприимчивых членов общества. Следовательно, говоря с некоторым упрощением, это состояние неустойчивого равновесия между двумя принципами социальной справедливости: эгалитарным и меритократическим.

Подводя итоги данной главы, можно констатировать, что место человека в социальной структуре является важной детерминантой его поведения в публичной жизни, но на этом основании нельзя безошибочно прогнозировать реальные формы его поведения. Это означает, что существуют также другие – внеструктурные – причины установок индивидов и вариантов их поведения, которые должны приниматься во внимание, если мы хотим лучше понять не только динамику коллективных форм поведения в публичной жизни, но и само возникновение таких форм поведения (об этом пойдет речь в последующих главах данной книги).

Глава 3 Социальная субъектность и чувство действенности

Введение

В предыдущей главе констатировалось, что место человека в социальной структуре (понимаемой стандартно, т. е. тем способом, который там разъяснялся) не детерминирует его установок, поступков и вариантов поведения в публичной жизни. Потому что всегда остается какой-то residuum (остаток), который выходит за пределы этих структурных обусловленностей и который не удается свести к этим обусловленностям. По этой же причине, анализируя влияние структуры на установки, действия и варианты поведения, мы можем в самом лучшем случае оперировать вероятностными категориями и утверждать, что более правдоподобно, если представители определенного класса будут – рассматривая ситуацию статистически, – к примеру, более радикальны в своих установках и формах поведения, нежели представители другого класса. Как вскоре окажется, в теориях, которым посвящена значительная часть этой главы, самое широкое хождение имеет оппозиция между тем, что обусловливается структурой, и тем, что вытекает из субъектных решений индивида. Кстати, понятие «структура» в указанных теориях несколько различается по смыслу, но речь об этом пойдет впереди.