Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

В идеале исследователь должен рассмотреть максимально широкий спектр общественных сфер, в которых принимались решения. Однако практически сделать это вряд ли возможно без ущерба для качества анализа. Поэтому возникает естественная трудность в выборе проблемных сфер, анализ которых мог бы ответить на вопрос о распределении власти в городе и демократичности его политического режима. Даль ограничивается лишь тремя сферами – реконструкцией города[287], образованием и назначением на должности[288]. Он и его коллеги прекрасно понимали важность адекватного выбора проблемных сфер и изучения «ключевых» («важных», «значимых») решений. Полсби подробно объяснил основания выбора, указав на четыре критерия ранжирования проблем по их общественной значимости: 1) количество людей, на которых повлияло решение; 2) характер полученных от него выгод; 3) широта распространения этих выгод; 4) степень влияния решения на существующие формы и механизмы распределения ресурсов (богатства, статусов, образования и др.). Он утверждает, что сделанный Далем выбор полностью отвечает указанным критериям. Во всех трех сферах принимаемые решения влияли на значительное количество людей, были связаны с большими суммами денег и оказывали влияние на жизнедеятельность города на протяжении длительного времени. Сфера городской реконструкции – «очевидный выбор», поскольку в соответствии с любыми критериями она является важнейшим объектом городской политики; общественное образование занимало первую строчку в городском бюджете по объему финансирования; назначение чиновников имело большое значение в силу того, что «публичный офис дает основу для достижения результатов в публичной политике» [Polsby, 1980: 70–84; Dahl, 1961: 64].

Вращаясь вокруг этих трех проблемных сфер, Даль последовательно, шаг за шагом, рисует картину власти в Нью-Хейвене. Вначале дается исторический экскурс, подготавливающий читателя к восприятию характера политической системы города. Далее показывается распределение политического влияния, раскрываются его формы и типы лидерства. В заключительных главах дается объяснение плюралистической системы власти, обнаруженной в Нью-Хейвене; при этом рассматривается ряд важных аспектов, касающихся распределения и использования политических ресурсов, источников и факторов стабильности и изменений в политической системе[289].

В историческом экскурсе Даль показывает эволюцию политической системы Нью-Хейвена в период с конца XVIII в. до середины XX в., в процессе которой произошел переход от олигархии к плюрализму. Для читателя этот экскурс интересен прежде всего тем, что в нем Даль фактически предлагает общую схему (модель) эволюции политической системы, в принципе вполне применимую к другими американским городам, американской политической системе в целом и, в какой-то степени, к другим демократическим государствам.

Как показывает Даль, изменение характера политической системы связано с изменением распределения политических ресурсов и характера действия ресурсов по мере постепенной трансформации кумулятивных ресурсов в некумулятивные[290]. Процесс превращения кумулятивных ресурсов и, соответственно, кумулятивного неравенства в преимущественно некумулятивные ресурсы, обусловливающие дисперсное неравенство, Даль назвал «тихой социально-экономической революцией» [Dahl, 1961: 11].

Главным свидетельством движения от олигархии к плюрализму является изменение социальных характеристик избранных представителей власти. Даль выделяет несколько этапов эволюции политической системы Нью-Хейвена. Первый этап – 1784[291]-1842 годы: вся публичная власть практически полностью находилась в руках «патрициев» – американской аристократии, обладавшей всеми необходимыми ресурсами для поддержания своего господства – богатством, социальным положением, образованием, монополией на публичные должности. Правящая элита была сплоченной в силу идентичности происхождения, вероисповедания, ценностей, и в этот период никакие другие группы не могли бросить ей вызов. Доминированию элиты способствовали различные цензы, процедура открытого голосования и небольшой размер города («все друг друга знали») [Dahl, 1961: 11–24].