Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

В отличие от Хантера, утверждавшего, что реальная власть в Атланте принадлежит бизнес-элите, и Даля, убежденного в доминировании политиков в Нью-Хейвене, Престус обнаружил различную конфигурацию субъектов власти в Ривервью и Эджвуде. Вариативность структуры власти в городах была обусловлена наличием «двух дискретных систем принятия решений» – «политической» и «экономической» и, соответственно, двух основных групп лидеров. Первая из них, формирующаяся вокруг мэров городов и их администрации, опирается на электоральную поддержку и связь с государственными и правительственными структурами более высокого уровня. Власть лидеров второй группы обусловлена высокими формальными позициями в индустрии, финансах, бизнесе и соответствующим классовым статусом[340]. Такое «разделение труда», подчеркивает Престус, было вполне предсказуемым: элиты используют те ресурсы, которые у них имеются [Presthus, 1964: 405–407][341].

Наряду с экономическими и политическими лидерами Престус выделяет и третью группу людей, участвующих в принятии решений – так называемых специалистов. Они обладают высоким престижем и хорошим образованием, активно участвуют в делах города и вносят вклад в его «плюралистический» имидж, включаясь в конкуренцию элит. Однако мало кто считает их «влиятельными», они практически никогда не участвуют более чем в одном решении и часто выступают в роли «подручных». Поэтому Престус отводит им маргинальное место в структуре власти [Ibid.: 130–131, 137, 159, 406–407].

Исследование показало, что в Ривервью преобладала «политическая» система принятия решений, а в Эджвуде – «экономическая». Доминирование экономических лидеров в Эджвуде было выявлено Престусом главным образом благодаря репутационному методу, тогда как решенческий метод фиксировал примерное равенство сил. В решениях по пяти проблемам в Эджвуде участвовало 36 человек, из них 14 (восемь политиков, пять экономических лидеров и один специалист) – в двух и более решениях. У восьми политиков в сумме оказалось 22 участия, у пяти экономических лидеров – 12. Если суммировать показатели участия всех политических и экономических лидеров в Эджвуде, то окажется, что

9 политиков имели 23 участия, а 14 экономических лидеров – 21 участие. Другими словами, по этому показателю две группы обладают практически одинаковой властью. В то же время на репутационной шкале 11 из 14 номинантов принадлежали к бизнес-элите и только трое – к элите политической, причем девять экономических лидеров, получивших наибольшее количество номинаций, не были включены в список лиц, активно участвовавших в принятии решений в городе. Суммировав данные, полученные в результате использования двух методов, Престус заключает, что «экономические лидеры в Эджвуде обладают большей властью, чем политики» [Ibid.: 97–98]. Обоснованность этого заключения подтверждают ответы на вопрос: «Кто является наиболее влиятельным участником принятия решений?», задававшийся лицам, номинированным по решенческой шкале. И здесь экономические лидеры получили больше номинаций – 47 против 31 [Ibid.: 99].

В Ривервью в пяти решениях участвовало 35 человек: 10 политиков (18 участий), 19 экономических лидеров (29 участий) и 6 специалистов (8 участий). Репутационная шкала также выявила преимущество экономических лидеров: только трое из 14 номинантов были политиками, а 10 – экономическими лидерами. Однако, по мнению Престуса, взятые сами по себе эти цифры скорее камуфлируют, нежели раскрывают «действительный локус власти в Ривервью» [Ibid.: 161–162]. Проанализировав процесс принятия решений с точки зрения «центральности и интенсивности ролей», инициации и контроля над ключевыми стадиями их прохождения, Престус приходит к выводу, что реальная власть в городе сосредоточена в руках двух политических лидеров, которые фактически инициировали все решения. Среди экономических лидеров только один участвовал в четырех решениях, причем интенсивность его участия была значительно ниже, чем у политических лидеров [Presthus, 1964: 162–164]. Доминирование политических лидеров в Ривервью бросается в глаза и при сопоставлении имен в репутационном и решенческом списках: 64 % участников принятия решений оказались номинированы в качестве наиболее влиятельных людей в городе, т. е. власть в Ривервью была более открытой (зримой) [Ibid.: 174].