Соцветие поэтов

Самые цитируемые слова во всей русской литературе написал Юрий Визбор. Их знают все. Откройте наугад любое издание, любой его номер. Найдите дежурную констатацию, что в той или иной сфере «мы впереди планеты всей». Это слова Визбора.

Полностью было так:

Зато мы делаем ракеты,
Перекрываем Енисей.
А также в области балета
Мы впереди планеты всей.

За эту песню Визбор получил все положенные выволочки в парткомах и резко замедлил свой служебный рост в Гостелерадио СССР. Строфу, которая ходила по стране в чужом исполнении на магнитофонных плёнках, усекли до последней строчки и безоговорочно приписали Высоцкому. Психологически это абсолютно не случайно: нервический Высоцкий легче вязался с разоблачительным пафосом.

А Визбор ничего и не разоблачал. Просто констатировал, что дела в стране обстоят именно так - а он в этом всем неким образом существует, даже не усмехаясь - улыбаясь. Почему же власти предержащие были так взбешены? Визбор перечеркнул национальную гордость и идею страны «МЫ ДЕЛАЕМ РАКЕТЫ» всего четырьмя буквами «ЗАТО».

Человек костра и гитары

Юрий Визбор прожил, по нынешним меркам, немного, но и сегодня мы продолжаем слушать и напевать его песни.

Странный был человек Визбор. Дело в том, что при столкновении двух понятий - «советская власть» и «бард» - неизбежно возникало социально-культурное трение, а значит, и маленькая, но реакция - горение. В иных случаях возгоралось пламя, в других - огонёк, чаще - проблесковый маячок или искра. Неумолимое свечение — это Окуджава. Взрыв — это Высоцкий. Разряд тока - Галич. Список можно продолжать. Визбор как будто единственный из бардов, чьё горение возникло не благодаря и не вопреки, а как-то само по себе. Ну что может быть безобиднее: лыжи у печки, какие-то милые мои, улетающие на самолётах Аэрофлота, встречи, прощания, всяческие горы и равнины...

Впрочем, чего ещё было ждать от человека мирного, незлобивого, в меру упитанного, с гитарой? Чего ждать от лояльного советского журналиста, поэта, прозаика, драматурга? От горнолыжника, походного человека, богемного, наконец, персонажа (он ведь был известным актёром, рано сделал кинокарьеру, снявшись в 1969 году в одной из главных ролей в первом советско-итальянском фильме «Красная палатка»)? Член союзов, типичный «творческий работник» московско-семидесятнического разлива, чьи портреты вырезали домохозяйки и вешали их на стеночке у изголовья...

Основным занятием Визбора была всё-таки журналистика. Журнал «Кругозор», где он довольно долго работал, был своего рода ноу-хау советской журналистики: помимо обычных страниц, в каждом его номере была вкладка - штук пять синих или бледно-серых гибких пластиночек, которые граждане посознательнее аккуратно вырезали, складывали в стопочку и слушали потом на обычном проигрывателе.

Визбор, конечно же, был вполне трезвомыслящим и по-хорошему расчётливым человеком. Когда он понял, что выпускать собственные пластинки, несмотря на всю безобидность песен, ему не дадут (при жизни вышло всего две, с интервалом в 20 лет), а просто строчить производственные репортажи скучно, он придумал новый жанр - песню-репортаж; эти песни и выходили впоследствии на гибких пластинках в «Кругозоре».

Сейчас всё это кажется крайне наивным, но тогда, в 70-е годы, когда советская печать уже впала в словесный маразм, которым и выразить-то ничего было нельзя, Визбор каким-то чудом сумел внести разнообразие и в свою жизнь, и в жизнь своих читателей и слушателей.

О чём были эти репортажи? Ну, как обычно. Знатный водитель, славный полярник, смелый лётчик - героические профессии, в которые Визбор, кстати, погружался с головой на месяц, на два. Каждый такой шестиминутный репортаж состоял из сложной компиляции интервью с героями, шумовых эффектов и, конечно же, песен, которые Визбор писал вроде бы об этих людях, как бы вдогонку, лишь чуть-чуть обобщая. Иногда, впрочем, даже подлинные фамилии оставлял в песнях.

Так вот он и мотался всё время из конца в конец страны, возился со всеми своими лётчиками, водителями, доярками, подводниками... Он жил, извините, не на Арбате, и, извините ещё раз, не на Таганке играл - жил в пути, в дороге, как живёт всякий приличный журналист при любом, за исключением совсем уж каннибалистском, строе. Понимая, что профессия журналиста даёт уникальную возможность пожить жизнями других людей, он использовал эту возможность на полную катушку.