Сотворение брони

- Тридцатьчетверку создал наш коллектив. Теперь он имеет возможность не только выполнять государственный план по новым машинам, но и помочь своим опытом, кадрами другим предприятиям. Они не изведают тяжкого пути нашего коллектива к тридцатьчетверке. Когда пробьет час, многие заводы начнут делать ее без мук и проволочек!

Боковым взглядом Остап Вирозуб поймал остроносое лицо Степаря. Улыбается как будто чистосердечно… Правда, он решительно взялся за перестройку участков, организацию серийного производства новой машины. Понял свою ошибку, раскаялся или просто спешит погреться в лучах восходящей славы тридцатьчетверки? Обманчивой бывает физиономия. Морозов, к примеру, и сейчас насуплен, кажется недовольным, но Вирозуб-то знает, как он счастлив, - вот уж кто внес в машину свой честный вклад. Он и Кошкин! Сколько придумали, сделали вместе! Другие роптали: «Египетские пирамиды бумаг изводим, на истопку пойдет!…» Вот те «истопка» - весомей золотого запаса. На каждый узел, агрегат, на каждую деталь тридцатьчетверки - калька, чертеж, технологическая карта. «Возьмем из хранилищ золотой запас, - размышлял Вирозуб, - отвезем волжанам, а может быть, и на другие заводы, а те за месяцы пройдут то, что мы за годы…»

А Михаил Ильич говорил уже о том, что правительство доверило заводу великую задачу оснащения танковых войск главной машиной, которая должна заменить в самые короткие сроки все устаревшие легкие и средние танки.

- Сколько остается до войны? Год, три или несколько месяцев? Вряд ли кто на это ответит. Одно непреложно: от нас зависит, с чем Красная Армия встретит врага - со слабыми танками противопульной защиты или с тысячами тридцатьчетверок.

И вдруг - в лицо ему:

- Панику сеете, Кошкин! Умаляете могущество Красной Армии! Она и сейчас сильнее всех!

Захаров решительно встал из-за стола президиума, ткнул возмущенно пальцем в сторону кричавшего, но, ни слова не успев выговорить, заметил, как пошатнулся Михаил Ильич, и бросился к нему на помощь.

Кинулись к главному конструктору и другие из президиума, прыгнул снизу, из зала, на сцену Игорь Мальгин. Он сидел близко к трибуне и видел пот, выступивший на. лице Михаила Ильича, неестественно яркий, болезненный блеск глаз. И когда Кошкин побелел, пошатнулся, Игорь оказался возле него первым.

2

Одни говорили, что у Кошкина сердечный приступ и врачи обнаружили грудную жабу, другие - что установлено воспаление легких. И те и другие считали виновником приступа клеветника и кляузника, вылезшего со своими «обличениями». Но товарищи Михаила Ильича понимали: злое слово лишь ускорило то, что неизбежно должно было произойти, Причиной болезни была затяжная, запущенная простуда, Два тысячекилометровых похода, нервотрепки последних лет…

Из больницы Михаила Ильича перевезли в заводской дом отдыха в Занках - врачи рекомендовали сосновый бор, усиленное питание и постоянное наблюдение медсестры. К Кошкину вызвалась поехать Галина Романова.

Два часа провел у постели Михаила Ильича известный профессор-терапевт. Когда Галя вышла его проводить, он подтвердил предположительный диагноз.

- Абсцесс. Возможно, даже двусторонний. Тогда оперировать нельзя. Уповаю на силу его сердца и воли и на вас. Как-никак четвербкурсница, без двух минут врач… Лекарства лекарствами, но главное - укрепить защитные силы организма. Черная смородина есть?… Очень хорошо. Фрукты, сливочное масло, желтки, морковь…

Профессор обещал через каждые пять-шесть дней навещать больного.

- Не будет температуры, сделаем переливание крови.

На третью неделю состояние Михаила Ильича несколько улучшилось, и профессор порекомендовал короткие прогулки по лесу. В Занки приехала Вера Николаевна с девочками. Будто помолодел Михаил Ильич. Придумывал игры для всех вместе, беседовал с дочками. С двенадцатилетней Лизой - о литературе, с девятилетней Тамарой - о музыке; она занималась в музыкальной школе, отец купил ей пианино. А больше всего любил возиться с младшей - годовалой Танюшкой.

Михаил Ильич меньше температурил, и профессор уступил его просьбам - разрешил встречи с заводскими товарищами.

В Занки зачастили конструкторы, механики-испытатели. Всем хотелось обрадовать главного конструктора: серийное производство тридцатьчетверок налаживается, план в основных цехах выполняется уже не только в стахановские дни и пятидневки - скоро войдут в график сборки готовых машин. Захаров, наезжавший чаще всех, цифры недолюбливал. Говорил: «Придешь на участок, Михаил Ильич, увидишь сам, как мы твою идею в металл начинаем одевать - хорошо получается».

А Галю беспокоили эти наезды, особенно когда появлялись с чертежами, макетами Морозов, Белан и Вирозуб. Слушая побаски Вирозуба, до кашля смеялся Михаил Ильич, словно забывая о болезни. А с легкими плохо… Счастье будет, если рассосется абсцесс, а если нет - страшно подумать. Ведь лечить его почти невозможно. Не догадался бы Михаил Ильич о гнойнике во втором легком, может, все еще образуется. Профессор предупреждал Галю: «Не давайте ему много думать». Легко сказать…