Сотворение мифа

И далее он развёртывает собственно план предстоящего исследования согласно вышеизложенным требованиям: собрать сведения от самых достоверных историков древних и новых, не только славянских и русских, но также иностранных — греческих, латинских и польских, и сообразно с ними поведать о происхождении славянства и русского народа, и потом систематически изложить век за веком, «по обычаю историков», дела церковные и светские, воинские и посольские, «потому во всех народах, что есть на свете, книги и истории своего государства, и начала, и предки их, и произведение есть, от разных историков писаны, и в типографии преданы, только московский народ и российский историю общую от начала своего не сложили и не издано…».

Книга не была ни написана, ни напечатана, а само «Предисловие» окольничий Алексей Тимофеевич Лихачёв (ок. 1635–1729) приложил к своему рукописному экземпляру Степенной книги — в таком виде оно и дошло до потомства. От Татищева известно, что Лихачёв составил жизнеописание государя Фёдора Алексеевича, позднее утраченное. Однако он ли был автором «Предисловия» или кто-то другой, так до сих пор и остаётся невыясненным.

Вплоть до второй половины XVIII века российскому читателю был доступен единственный цельный труд по отечественной истории, напечатанным типографским способом, — «Синопсис» (в переводе с греческого — «сокращение») архимандрита Киево-Печерской лавры Иннокентия Гизеля. Изданный в 1674 году, он только до конца XVII столетия выдержал пять переизданий, был переведён на греческий язык, а позднее, по распоряжению Петра I, и на латинский.

«Синопсису» суждено было стать венцом древнерусской историографической мысли XVI–XVII веков. По сути, это сборник не всегда связных сказаний, почерпнутых из русских летописей и польских исторических сочинений, переработанных в патриотическом духе. Вопрос о происхождении славян и русских «Синопсис» излагал по польской «Хронике» Матвея Стрыйковского. Поэтому в нём повторялись все заблуждения и ошибки, против которых в те же годы протестовал Юрий Крижанич: и Мосох — основатель Москвы, и «народ Рос», и скифы, и роксоланы-русь, и Гостомысл и т. д.

Проблемы русской истории и русской историографии не могли пройти мимо внимания человека, который, по выражению Пушкина, сам был всемирной историей. Пётр I непременно желал иметь полноценную историю России, отвечавшую научным запросам своего времени, то есть составленную по научно обработанным источникам. За её написание поочерёдно было засажено несколько русских книжников.

Однако задача оказалась не по плечу отечественным Геродотам и Фукидидам, чьи творческие возможности их недальний потомок описал одной строкой: «Уме недозрелый, плод недолгой науки»[49].

В 1708 году руководитель Монастырского приказа Иван Алексеевич Мусин-Пушкин передаёт справщику московской типографии Фёдору Поликарпову царское распоряжение: «составить русскую историю» от начала княжения Василия III Ивановича (то есть с 1505 года), до последнего времени. Для образца он должен был описать пять лет в двух редакциях («на два манера») — краткой и пространной — и «прислать немедленно».

Фёдор Поликарпов был не новичок в книжном деле — много лет занимался переводами и сам потрудился над славяно-греко-латинским словарём («Лексикон треязычный, сиречь речений славянских, эллино-греческих и латинских сокровище», 1705). Когда спустя десять лет он перечислял свои заслуги в качестве справщика, а затем и начальника Печатного двора, то упомянул, что за время своей работы «приплодил казны с 50 000 рублёв».

Но историографические штудии оказались для него непосильным трудом. Прошло четыре года, а Поликарпов так увяз в древнейшей эпохе, что никак не мог приблизиться к началу русской истории. В 1712 году Мусин-Пушкин напоминает ему о царском задании, прибавляя: «Понеже его царское величество желает ведать российского государства историю, и о сем первее трудиться надобно, а не о начале света и других государствах, понеже о сем много писано. И того ради надобно тебе из русских летописцев выбирать и в согласие приводить прилежно».

Поликарпов прилежно внимает наставлением и спустя ещё три года отправляет на рассмотрение царя черновой вариант работы. Пётр остался недоволен и поставил на этой затее крест. Второго января 1716 года Мусин-Пушкин сообщил автору: «История твоя российская <…> не очень благоугодна была, но чрез старание и прошение моё ныне царское величество изволил приказать за оные твои труды выдать тебе с Печатного двора двести рублёв».

Примерно тогда же на роль российского историографа выдвигает себя Лейбниц. Году в 1712-м он присылает Петру «предварительное сообщение» — обзор древнейших исторических сведений о начальной истории славян и русского народа. В соответствии с историографической традицией своего времени он отождествил территорию и проживающие на ней этносы. Поэтому древние обитатели Восточной Европы — киммерийцы, скифы, сарматы, гунны и другие народы — оказались у него родоначальниками славян, а русов Лейбниц посчитал роксоланами.