Сотворение мира

— Господин министр! Только что звонил Ллойд Джордж…

— Что ему нужно? — сдавленным голосом спросил Ратенау.

— Он, господин министр, сказал так: «Я желал бы возможно скорее увидеть Ратенау. Удобно было бы ему-то есть вам, господин министр, — прийти сегодня на чашку чая или завтра утром к завтраку?»

Сложная игра не прекращалась.

Ратенау в глубоком раздумье постоял на лестнице, потом махнул рукой и ответил ничего не понявшему секретарю:

— Поздно, молодой человек. Вино налито, надо его пить…

В теплый весенний день в отеле, из окон которого было видно ясное, густой синевы море, советским дипломатам, выполнявшим указания Ленина, удалось пробить первую брешь в железном кольце врагов — они подписали договор с Германией. По этому договору Советская Россия и Германия взаимно отказывались от возмещения всех расходов и убытков, причиненных войной. Они немедленно устанавливали дипломатические отношения и соглашались применять принцип наибольшего благоприятствования в торговых и хозяйственных отношениях. Германия при этом отказывалась от своего требования возвратить национализированную промышленность в России бывшим германским собственникам…

Рапалльский договор потряс всех участников Генуэзской конференции. Никто из союзников не ожидал такого резкого поворота событий. Генуя стала похожа на потревоженный муравейник.

«В Генуе наступило глубокое остолбенение», — телеграфировал обозреватель «Ревю де Монд» месье Пинон.

«Рапалло — это чудовищный пинок конференции», — резюмировала «Таймс».

«Большевики союзников надули!» — кричал американец Стид.

«Что поразило всех — это почти дерзкая смелость, с какой большевистскими дипломатами было проведено это дело», — признавался англичанин Сэксон Миллз.

Мировая печать была полна самых фантастических, крикливых и тревожных сообщений о Рапалло.

Один из ближайших сотрудников Ллойд Джорджа, мистер Грегори, заявил прямо:

— Из-за Рапалло нами в самом начале генуэзских переговоров были потеряны все шансы на единый фронт против большевизма…

Ратенау, боясь шума, который может произвести опубликование Рапалльского договора, попытался смягчить впечатление, произведенное этим договором на Ллойдж Джорджа, и стал просить Чичерина аннулировать договор, но тот спокойно и твердо возразил:

— Договор подписан, и вряд ли есть смысл вести вокруг этого излишние дискуссии. Я советую вам, господа, не нервничать и не ставить себя и Германию в неловкое положение…

Под давлением Барту и Ллойд Джорджа восемнадцатого апреля немцам была направлена нота протеста, в которой Вирт и Ратенау обвинялись в том, что они «тайно, за спиной своих коллег, заключили договор с Россией».

В этот же вечер Александр Ставров был вызван к Воровскому.

— Вот вам пакет, — сказал Воровский, протягивая Ставрову белый, прошитый и покрытый печатями конверт, — вы сегодня повезете его в Москву и лично вручите товарищу Ленину.

Он поднял затуманенные усталостью глаза:

— Вам все понятно? Лично товарищу Ленину.

— Так точно, — по-военному ответил Александр.

Ночью дипкурьеры Александр Ставров и Сергей Балашов выехали в Москву.

6

Проводник вагона, в котором ехали дипкурьеры, мускулистый смуглый генуэзец с веселыми, лукавыми глазами, сказал Балашову, немилосердно коверкая французские слова:

— Камраде! В селении Санта-Маргарета, где поселили русских, каждый вечер шляются какие-то бродяги. Я тоже живу в Санта-Маргарета и видел этих типов своими глазами. Слоняются вокруг отеля, все что-то высматривают и не вынимают лап из карманов.

— Но ведь там охрана? — поднял брови Балашов.

Веселый проводник подморгнул темным, как маслина, глазом:

— О, конечно! Ваших охраняют и карабинеры, и отряд королевских гвардейцев. Еще бы! Только я сам видел, как две подозрительные личности шушукались с синьором Стурцо, командиром карабинеров.

Прикрыв за собой дверь, проводник присел на диван и сказал, понижая голос:

— Камраде, меня зовут Пьетро Синни, я коммунист и знаю, что говорю. Рабочие и матросы Генуи не допустят, чтобы какая-то рвань стреляла в посланцев Ленина или поставила адскую машину в отеле «Санта-Маргарета». Уж этого-то мы не позволим, можете мне поверить!

Глядя на Балашова и Ставрова влюбленными глазами, застенчиво и почтительно притрагиваясь смуглой ладонью к их рукам, Пьетро сообщил им с гордостью:

— Вы, конечно, не знаете, что наши пикеты днем и ночью дежурят вокруг отеля «Санта-Маргарета». Нас много, камраде. Матросы военной гавани Дарсена-реале незаметно охраняют вас при выходе из дворца Сан-Джорджо. Шоферы такси, посадив в машины девушек-цветочниц, сопровождают вас из города в отель. Мы, железнодорожники, несем охрану ночью. Этого не знает никто: ни король, ни его гвардейцы, ни вы сами…

Веселый Пьетро долго тряс руки советским дипкурьерам, пожелал им доброй ночи и счастливого пути, а на прощание сказал:

— Вы спите спокойно, на границе я передам о вас нашим товарищам, они так же будут охранять вас в дороге…