Сотворение мира: Российская армия на Кавказе и Балканах глазами военного корреспондента

Я спросил их: каким они видят свое будущее? Командировка на Балканы рано или поздно закончится. Что делать с этим опытом дома, в России? Здесь международных полицейских сил никогда не будет, даже в Чечне. И доллары за риск и бытовые неурядицы тоже платить никто не станет.

Подполковник пожал плечами.

Конечно, милицейская карьера ему дома не светит. Какому начальнику понравится, что его подчиненный числится в штатном расписании УВД, а служит где-то за рубежом, «баксы» заколачивает — в день столько, сколько родной «мент» за месяц.

Но шансы не затеряться в родной криминальной стихии все же есть — в подмосковном Домодедово открывается международный

Центр по подготовке полицейских для миротворческих операций ООН (Восточный Тимор просит прислать ему русских «ментов», Сьерра-Леоне…) Сергей надеется, что его опыт и знания пригодятся для подготовки таких специалистов. Не получится, будет искать другое применение сил. Предложения есть, в том числе и от самой Организации Объединенных Наций. Она умеет ценить квалифицированных людей.

А что Катя? Она мечтает о сынишке. Чтобы был такой же умный, сильный и надежный, как ее Сергей. «Пора, — говорит, — скоро тридцать. Совсем старая буду». И пламя свечей высвечивает в ее влюбленных глазах столько женского умиротворения, покоя и счастья, которых я почему-то раньше никогда не замечал за своей коллегой — этим отчаянным репортером, названным абхазскими ополченцами «чертом в джинсах».

Приштина — Москва

7. Красный Крест на Косовом Поле

Аэродром на Слатине, в двадцати километрах от Приштины и российский военный госпиталь в городке Косово Поле — два самых ярких символа российского присутствия в международном миротворческом контингенте, размещенном в Косовском крае (КФОР).

И если первый несет на себе как бы стратегическую роль, подчеркивает степень русского влияния на Балканах, — без нашего разрешения здесь не может сесть или взлететь ни один военный самолет, — то второму принадлежит чисто гуманитарная и конкретная миссия — он лечит и спасает от смертельных ранений и болезней людей. Как собственных солдат и офицеров, так и военнослужащих международных миротворческих сил, чиновников ООН и ОБСЕ, а также местных жителей. Сербов, албанцев, цыган… Всех без разбора, без различия национальностей и вероисповедания, — тех, кто обратится туда за помощью.

— Как же иначе, — заявил мне начальник российского военного госпиталя полковник Михаил Фоминых. — Ведь над нашим зданием рядом с флагом России развевается флаг Международного Комитета Красного Креста. А это обязывает…

56-я мина — бесплатная

Немецкий санитарный вертолет приземлился возле нашего госпиталя под вечер. Прилетел он издалека — из Шайинковаца, что в секторе «Юг», под Призренью, из зоны ответственности бундесвера. На борту — тяжело раненный зимбабвиец Джон Фитшан, сапер из международной неправительственной организации Minetech. Он занимался разминированием горного хребта Коритник на границе с Албанией. И хотя на чернокожем парне была мощная амуниция — защитный комбинезон, бронежилет, каска с бронестеклом, закрывающим все лицо и подбородок, это-то стекло здорово его и подвело.

Мина, вылетевшая из-под ног, — она стала 56-й в послужном списке африканского сапера, разорвалась как раз на уровне лица, и ее осколки врезали точно по бронестеклу. Что это была за мина — русская или итальянская, в горах такого самого разного «добра» хватает, — никто не понял. Почему не выдержало предназначенное для этого закаленное стекло, — тоже. Но факт остается фактом — все, что не смогла остановить защита, — стальные стружки, стеклянная дробь, мельчайшие кусочки горной породы, — влетело Фитшану в глаза.

Немцы, хотя их полевой госпиталь (не с пример российскому) оборудован по последнему слову медицинской техники, не решились его оперировать, — только провели первичную обработку ран. Потом вызвали вертолет и — в Косово Поле, к русским. Были наслышаны — там работает лучший в этих краях офтальмолог — кандидат медицинских наук из Московского военного госпиталя имени Бурденко подполковник Сергей Игнатьев. Если кто и сможет помочь зимбабвийцу, то только он, решили они.

Правда, «злые языки» в российском госпитале сказали мне, что немцы просто не хотели брать на себя ответственность — не дай Бог, что случится с чернокожим сапером на операционном столе, останется слепым, — хлопот потом не оберешься. Да и в суд в случае чего еще могут потащить. А тут — русские, они парни рисковые, пусть тянут одеяло на себя, доказывают свой авторитет в военно-полевой хирургии. К тому же еще и денег заработают — сутки пребывания на стационарной больничной койке гражданских специалистов из международных организаций, работающих под эгидой ООН, стоит здесь 175 долларов, консультация врача — 45, плюс цена лекарств, перевязочного материала.