Сотворение мира в иконографии средневекового Запада. Опыт иконографической генеалогии

Остается нерешенным вопрос о цвете фигур Света и Тьмы в раннехристианском протографе. На акварели Эклисси мы видим красную и синюю мандорлы, сходные по цвету с мандорлами Палатинской и медальонами Перуджинской Библий. До времени создания миниатюры Палатинской Библии нам известен лишь один, но очень показательный пример использования красного и синего в противопоставлении друг другу — это одна из сцен новозаветного цикла мозаик верхнего регистра нефа базилики Сант-Аполлинаре-Нуово в Равенне, иллюстрирующая притчу об отделении агнцев от козлищ. По правую руку от Христа, с избранными, стоит красный ангел, по левую, с проклятыми, — синий. Впрочем, в Октатевхах противопоставление красного и синего связано лишь с Солнцем и Луной в Четвертом и последующих Днях Творения (напр., Vat. gr. 746, f. 24v), что и закрепляется далее в иконографии Четвертого дня Творения. Первым известным нам сохранившимся изображением светил в подобной гамме является мозаика нефа базилики Санта-Мария-Маджоре (430–440‐е гг.), изображающая Иисуса Навина, останавливающего Солнце и Луну над Гаваоном. Луна там, правда, представлена бледно-голубой на фоне более темного неба. Очевидна красно-синяя гамма светил в изображении Распятия в Евангелии Рабулы (586 г., Флоренция, Библиотека Лауренциана, cod. Plut. I, 56, f. 13a). Далее, в более поздних памятниках Рима и Западной Европы этот цветовой расклад закрепляется[562]. Не зная, какого цвета изначально были диски Света и Тьмы в миниатюре Генезиса лорда Коттона[563], мы можем предположить, что красно-синий цвет мандорл персонификаций во фресках Сан-Паоло-фуори-ле-Мура появился не ранее поновления в конце VIII века при папе Адриане и был результатом заимствования цвета светил, уже определившегося к этому времени, сияниями славы Света и Тьмы. Еще одно доказательство этого тезиса — фреска из базилики Сан-Джованни-а-Порта-Латина, где персонификация Света в красной мандорле имеет солнечный венец вокруг головы, явно ассоциируясь с Солнцем. В позднем памятнике, выходящем за рамки нашего исследования, — мозаиках купола флорентийского баптистерия (рубеж XIII–XIV вв.) — в сцене Творения явно «римского типа» нагие, лишенные мандорл и атрибутов тела Света и Тьмы окрашены в красный и синий цвета помещенных над ними светил.

Миграция отдельного антропоморфного персонажа. Ангелы-оранты, их происхождение и трансформации

Вернемся теперь к проблеме появления в большинстве случаев в первой сцене Творения атлантовских Библий полуфигур ангелов с различными жестами, так или иначе связанными с молитвенным предстоянием (см. илл. 18, 22, с. 169, 171). Они могут заменять (как в Библии Пантеона, Чивидале, Санта-Чечилия), а могут и сосуществовать с нашими персонификациями. Впервые ангел с воздетыми руками в сцене Отделения Света от Тьмы появляется в коттоновской традиции (т. е. в мозаиках Сан-Марко). М.‐Т. Д’Альверни идентифицирует такие фигуры, число которых в мозаиках Сан-Марко соответствует порядковому номеру каждого из Дней Творения, с персонификациями этих Дней[564]. Как мы писали выше, до недавнего времени самыми ранними аналогами этой фигуры считались ангелы, присутствующие при Сотворении Адама в миниатюрах первых фронтисписов двух из четырех Турских Библий (см. прим. 4 на с. 201)[565]. Полутора десятилетиями позднее, описывая совместно с К. Вайцманном круг памятников, связанный с коттоновской традицией, Херберт Кесслер отметит наличие сцены Сотворения ангелов, следующей непосредственно за Отделением Света от Тьмы (а не при Сотворении Адама!), в памятниках коттоновской традиции — Салернском антепендии и берлинской пластине из Монтекассино[566]. Однако здесь ангелы не стоят в позах орантов, а склоняются до земли перед Творцом (илл. 26, 27, с. 175, 176) подобно тому, как это делает благословенный Седьмой день в мозаиках Сан-Марко[567]. Выше мы указывали, что Сотворение ангелов сразу после Света упоминается еще в трактате бл. Августина «О граде Божием»[568], а о распространенности этой идеи в конце XI века можно судить по цитате из популярнейшего текста эпохи — «Светильника» Гонория Августодунского, где на вопрос ученика «Когда были сотворены ангелы?» учитель отвечает: «Когда сказано было „Да будет свет“»[569].

Вернемся к вопросу, на который мы пытаемся ответить. Каким образом молитвенно предстоящие ангелы появились в первых сценах фронтисписов атлантовских Библий? Почему их позы не совпадают с позами ангелов в Салернском антепендии и берлинской пластине?