Сотворение света

– Почему вы здесь один?

– Я искал короля, – ответил Сол-ин-Ар в своей гладкой шелестящей манере.

Эмира покачала головой, окинула взглядом комнату. Оглядела стол, как будто боялась, не пропало ли что-нибудь. Но Сол-ин-Ар уже успел поставить на место упавшую фигурку и взял с края стола другую. Чаша и солнце. Символ королевского дома Марешей.

Герб Арнса.

– Надеюсь, вы не сочтете за дерзость, – продолжал он, – если я скажу, что мы похожи.

– Вы и мой муж?

Он коротко покачал головой.

– Вы и я.

Эмира вспыхнула, хотя в комнате и становилось все холоднее.

– Как это?

– Мы оба много знаем и мало говорим. Мы оба стоим рядом со своими королями. Мы – правда, которая шепчет им на ухо. Мы – разум.

Она ничего не ответила, лишь склонила голову.

– Тьма распространяется, – мягко промолвил он, хотя слова были полны острых углов. – Надо поставить ей заслон.

– Мы поставим, – ответила королева.

Сол-ин-Ар коротко кивнул.

– Скажите королю, – велел он, – что мы можем помочь. Если он нам позволит.

Фароанец направился к двери.

– Лорд Сол-ин-Ар, – окликнула она его. – Наш штандарт.

Он посмотрел на резную фигурку в руке, как будто совсем забыл о ней.

– Прощу прощения. – И поставил фигурку обратно на доску.

В конце концов Эмира нашла короля в спальных покоях, но не в кровати. Он уснул прямо за ее письменным столом, тяжело привалившись к резной столешнице. Голова покоилась на сложенных руках, под ними лежала раскрытая тетрадь. В воздухе еще витал запах свежих чернил.

Из-под мятого рукава виднелась только первая строчка.

«Моему сыну, наследному принцу Арнса, когда придет время…»

Эмира тихо охнула, потом постаралась успокоиться. Не стала будить Максима. Не вытащила тетрадь из-под головы. Осторожно подошла к дивану, взяла плед и накинула ему на плечи.

Он вздрогнул, слегка шевельнулся, открыв не только еще одну строчку – «имей в виду, что отец живет ради своего сына, но король живет ради своего народа» – но и повязку на руке. При виде ее Эмира замерла. Сквозь белые бинты просочилась кровь.

Что сделал Максим?

И что еще намеревается сделать?

Она слышала, что по всему дворцу кипит работа, но разум мужа был непроницаем. Как она ни старалась, слышала лишь биение его сердца.

IX

Пала ночь, и распустились тени.

Они растеклись по реке, по туману, по безлунному небу. И были везде. И Осарон тоже был везде. В каждом ударе сердца. В каждом вздохе.

Кое-кто ускользнул. Ничего, их очередь еще придет. Остальные уже стерты в пыль. Это дело необходимое, как вырубка леса, как расчистка земли под новые посевы, чтобы взошла новая поросль, лучше прежней. Процесс естественный, как смена времен года. Осарон – это и осень, и зима, и весна.

И по всему городу слышатся голоса его верных слуг.

«Чем я могу служить тебе?»

«Как мне поклоняться тебе?»

«Укажи мне путь».

«Скажи, что мне делать».

Он проник им в разум.

Он проник им в тела. Шептал в голове и струился в крови. Он был каждым из них – и не привязан ни к кому.

Он везде и нигде.

Достаточно.

Нет, этого мало.

Он хотел большего.

Глава 6 Казнь

I

Серый Лондон

Нед Таттл проснулся с очень нехорошим предчувствием.

Совсем недавно он переехал из родительского дома в комнатушку над таверной – своей собственной таверной, где царило волшебство. Когда-то она называлась «В двух шагах», а он переименовал ее в «Пять углов».

Нед сел, прислушался. Тишина. Мгновение назад он словно наяву слышал, как кто-то говорит, но сейчас голос утих. Минуты шли, и он уже засомневался, случилось ли это наяву или просто померещилось в обрывках странных сновидений.

А сновидения у Неда были яркими.

Такими яркими, что он не всегда различал, случилось ли с ним некое происшествие взаправду или только привиделось. Сны были диковинными, иногда чудесными, но в последнее время стали какими-то тревожными, темными, пугающими.

В детстве родители списывали эти сновидения на то, что он читает слишком много романов, погружается на целые часы, а то и дни, в причудливые вымышленные миры. Сам он в молодости считал свои сны признаком чувствительности к Иному, к той стороне мира, которую не видят другие. Нед и сам ее не видел, но искренне верил, что она есть. Верил преданно, самоотверженно, всей душой, вплоть до той самой минуты, когда появился Келл и рассказал ему, что иные миры и впрямь существуют.

Но сегодня Неду приснился каменный лес.

Келл в его сне тоже присутствовал сначала, но потом исчез, и Нед заблудился. Он звал на помощь, и лес откликался эхом, словно пустой собор, но голоса, которые возвращались, были чужими. Одни высокие, другие низкие, одни молодые и звонкие, другие старческие, а громче всех звучал голос, которого Нед не узнавал, он проникал в уши исподволь, как свет из-за угла.

Теперь, сидя на жесткой кровати, он вдруг почувствовал странное желание крикнуть, как в том лесу, но он побаивался – да что уж там, откровенно боялся – что, как тогда в лесу, откликнется кто-то другой.

Может быть, звук доносился снизу, из таверны. Он спустил длинные ноги с кровати, надел тапочки и встал. Скрипнул старый дощатый пол.