Сотворение Святого

– За это вы удостоитесь признательности Святого Отца и моих слов благодарности.

– Для меня это одно и то же.

– А теперь, мадам, я вас покину. Успокойтесь, помолитесь. Молитва утешит вашу печаль.

Он поднял руку, как и прежде, с двумя оттопыренными пальцами и повторил слова, с которыми вошел в комнату Катерины:

– Да пребудет с вами милосердие Божье!

Глава 27

Мы отправились к крепости торжественной процессией. Люди, мимо которых мы проходили, возносили хвалу Кеччо и проклинали Катерину. Она шла спокойная и бесстрастная, а когда протонотарий что-то ей говорил, отвечала с отвращением на лице.

Вызвали коменданта, и Катерина обратилась к нему со словами, предложенными Савелло:

– Раз уж Небеса забрали у меня сначала мужа, а потом и город, я прошу вас, памятуя о том, что я назначала вас на эту должность, сдать крепость полномочным представителям его Святейшества папы.

В ее голосе чувствовался легкий намек на иронию, а губы чуть кривились, словно в улыбке.

Комендант хмуро ответил:

– Вы назначали меня комендантом с тем, чтобы я защищал крепость от врагов, а потому я не сдам ее представителям его Святейшества папы. И поскольку Небеса забрали у вас мужа, а потом и город, я, возможно, сдам крепость, но только Богу, мадам, а земным силам ее у меня не отнять!

Катерина повернулась к Савелло.

– И что мне делать?

– Настаивать.

Она повторила требование, и они услышали тот же ответ.

– Так не пойдет. – Катерина покачала головой. – Я очень хорошо его знаю. Он думает, что я говорю по принуждению. Не знает, что я делаю все по доброй воле, из великой любви к папе и Церкви.

– Мы должны захватить крепость, – гнул свое Савелло. – Если она не станет нашей, я не смогу гарантировать вашу безопасность.

Она долго смотрела на него, а потом ее, похоже, осенило.

– Если я войду в крепость и поговорю с ним там, он, скорее всего, сдастся.

– Мы не можем отпустить вас, – покачал головой Кеччо.

– Мои дети останутся у вас в заложниках.

– Это точно, – промурлыкал Савелло. – Я думаю, мы можем отпустить ее.

Кеччо возражал, но последнее слово принадлежало священнику, так что коменданта вызвали вновь и велели ему впустить в крепость графиню. Савелло предупредил ее:

– Помните, ваши дети у нас, и я без колебаний прикажу вздернуть их, если…

– Я знаю, что у вас христианская душа, монсеньор, – прервала его Катерина.

Но, едва оказавшись в крепости, она тут же поднялась на стену, и мы услышали ее издевательский смех. Ярость, которую она держала в себе, вырвалась наружу. Она честила нас последними словами, которые больше пристали торговке рыбой, грозила нам смертью и всевозможными пытками, обещая отомстить за убийство мужа.

Мы стояли с открытыми ртами, словно пораженные громом. Крик ярости вырвался у всех. Маттео выругался. Кеччо сердито глянул на Савелло, но ничего не сказал. Священник рвал и метал. Его всегда красное лицо стало пурпурно-лиловым, глаза блестели, как у змея.

– Мерзавка! – прошипел он. – Мерзавка!

Дрожа от ярости, он приказал привести детей и крикнул графине:

– Не думай, что у нас не хватит смелости. Твои сыновья будут повешены у тебя на глазах.

– Я смогу родить новых, – презрительно ответила она.

Природа даровала ей сердце львицы. Я не мог не восхититься этой удивительной женщиной. Конечно же, она не могла пожертвовать своими детьми! Но я сомневался, что нашелся бы хоть один мужчина, который так смело ответил бы на угрозы Савелло.

Лицо священника перекосила злобная гримаса. Он повернулся к своим помощникам.

– Постройте помост с двумя виселицами, и быстро.

Савелло и Кеччо удалились, площадь заполнила толпа, скоро застучали молотки. Графиня стояла на крепостной стене, смотрела на своих бывших подданных, наблюдая за строительством помоста.

Много времени оно не заняло. Савелло и остальные вновь подошли к воротам крепости, и священник еще раз спросил, готова ли Катерина сдаться. Она не удостоила его ответом. Привели двух мальчиков, одного девяти лет, другого – семи. Когда люди увидели их, шепот жалости пробежал по толпе. И мое сердце забилось чаще. Мальчики смотрели на помост и ничего не понимали, но Чезаре, младший, видя вокруг столько незнакомых людей с сердитыми лицами, заплакал. Оттавиано тоже был на грани слез, но, как старший, посчитал, что плакать ему не пристало, и сумел сдержаться. А потом Чезаре увидел мать и позвал ее. Тут же к нему присоединился Оттавиано, и они уже вместе кричали:

– Мама! Мама!

Она молча смотрела на них, и на лице не дрогнул ни один мускул. Ее словно высекли из камня… Ох, это было ужасно. Она показала себя железной женщиной.

– Еще раз спрашиваю, – крикнул Савелло, – ты сдашь крепость?

– Нет… Нет!

Голос звучал спокойно, звенел, как серебряный колокольчик.

По знаку Савелло двое мужчин направились к мальчикам. И они внезапно все поняли. С криком бросились к Кеччо, упали у его ног, ухватились за его колени. Оттавиано больше не мог сдерживаться и расплакался. Его брат, увидев слабость старшего, заревел еще сильнее.

– Кеччо, не позволяй им забрать нас!