Сотвори себе поддержку

И тут же испугалась, что так и не сформулировала, так и не определила — что же попросит она у этой чудотворицы. Но она успокоила себя, что утро вечера мудренее. И поскорее разделась. И легла в постель.

И не смогла уснуть.

Она лежала с закрытыми глазами, и мысли, мысли, мысли текли в ней. Текли и отбрасывались варианты. Попросить, чтобы муж на работе укрепился, чтобы хорошую карьеру сделал… Попросить, чтобы они, наконец, машину купили… Попросить, чтобы дочь после школы в институт поступила… Попросить, чтобы никакой беды с их семьей не приключилось…

И опять что-то знакомое почувствовала она в своих просьбах. Как будто уже было это, знала она о таких просьбах.

И она вспомнила. Вспомнила со смехом. И даже рассмеялась вслух. И села в постели, так смешно было то, что она вспомнила.

А вспомнила она старуху у разбитого корыта, которая золотой рыбке свои желания загадывала. И все ей было мало. И оказалась она ни с чем…

И она поняла — не надо об этом просить. Не денег надо просить, не вещей, не карьеры. Все это они могут получить сами.

Надо просить о чем-то важном, и это важное она уже сегодня затронула, почти поняла… И просить ей надо именно о себе, потому что от нее зависит, что в ее жизни будет происходить. От нее зависит, как будет дочь учиться, будет ли она хотеть учиться, будет ли стараться или забросит учебу, как их соседка, пятнадцатилетняя Ленка, которая из-за ссор в семье, из-за ругани по поводу ее оценок вообще школу бросила и вечно пропадала где-то с плохой компанией, в которой ее, небось, никто не ругал, не критиковал, а просто принимали такой, какая она есть…

И она подумала, что от нее зависит, как у мужа дела будут на работе. Потому что когда она его поддерживает, советом или просто тем, что выслушивает и вникает в его сложности, — муж справляется со всеми проблемами. И она вспомнила вдруг их давнюю ссору, когда она его начала пилить и критиковать, что он безрукий какой-то, неудачник, что ничего он не может и ничего не стоит.

Она вспомнила вдруг свое лицо, которое сама увидела в зеркале, когда кричала ему что-то обидное, и лицо ее было не похоже на ее лицо. А было лицом злой женщины, злой, нелюбящей. Сгусток зла и гнева…

И она вспомнила, как они тогда помирились, когда она остыла и подумала: ведь он хороший и умный человек, ну не получилось у него что-то, а у кого прямо все получается?! Бывают же у человека срывы и неудачи.

И вспомнила мужа после их примирения, когда он как будто стал окрыленным, и на работу спешил, и все неприятности разгреб, и их отношения тогда так улучшились…

И вновь она с каким-то смешанным чувством — удивления и осознания своих огромных возможностей, — подумала:

— Как, оказывается, от меня все зависит! Точно, просить надо именно вот об этом, чтобы я всегда была такой, чтобы у меня все получалось… Чтобы дочке со мной было хорошо и спокойно, чтобы муж со мной свои силы ощущал. Чтобы могла я любые отношения строить, хоть в семье, хоть на работе… Чтобы я была такой…

Какой? И она замерла в поиске того слова, которое и отражало это ее состояние. И думала, вспоминала: «Какой? Какой же я была, когда все так хорошо у меня получалось?… Какой? Какой…»

Она повторяла это и повторяла, и сама не заметила, как ушла в сон, просто погрузилась в какое-то зыбкое состояние. И она вроде спала и не спала, потому что этот вопрос звучал во сне, и в каких-то обрывках сна этот вопрос был там, — написанным на листе газеты, которую она читала во сне, надписью на рекламном щите, мимо которого она ехала в новом автомобиле…

И она вдруг проснулась, потому что такой ясный ответ пришел к ней в ее сне: «Любящей надо быть. Светлой. Наполненной любовью. С сердцем, полным любви…»

И такой это был правильный ответ, такой всеобъемлющий и не вызывающий никакого сомнения в его истинности, что она мгновенно успокоилась. И заснула. И спала крепко и глубоко, как спят выздоравливающие после тяжелой болезни.

И утром, когда она собиралась, стараясь двигаться бесшумно, чтобы не разбудить мужа и дочь, она была спокойной и собранной. Какая-то тишина поселилась в ней. И была в ней такая глубокая уверенность. Просто уверенность. Во всем. И в себе, и во всей своей жизни. Что-то такое важное поняла она, что даже еще не успела до конца осознать. Но, тело ее это уже осознало. Поэтому и движения у нее были какие-то цельные и спокойные. И внутри — ощущение полной гармонии и покоя. И мысль вдруг мелькнула в ней: а надо ли ей ехать туда, к этой чудотворице? Было чувство, что она все уже получила, что все уже с ней произошло…

Но она убрала эти мысли. Раз решила ехать — поедет. И попросит о том, о чем ночью решила.

Попросит, чтобы помогла она ей быть любящей всегда.

Чтобы сердце ее наполнилось любовью.

Чтобы она стала этой любовью…

И пока они ехали, а ехали они долго и тряско, потому что часть пути проделали по полному бездорожью, и Машка постоянно балаболила, — в ней все равно была тишина. И только когда храм уже показался вдали, она вновь испытала волнение. Волнение от встречи, которая ей предстояла…