Сотворяющая

Мирра была права, посчитав, что в этой мальчишеской одежде и кепке девочка. Ей лет шесть или семь, не больше. Золотистая прядь волос выпала из-под кепки.

Женщина, та самая, которая попалась им навстречу, когда они входили в Западный Приют, тихонько ойкнула и, прижав девочку к себе одной рукой, попятилась к запертой уже двери, другой рукой она полезла в наплечную сумку.

— Я её не отдам, — проговорила женщина, еще раз ойкнув, когда ее сумка исчезла, и тут же появилась на диванчике, — она моя дочь. Моя!

Как затравленный зверь она прижалась к двери.

— Мирра, — едва выдавил из себя Адрий, а глаза его уже блестели от слез, — ты сразу поняла?

— Ну, что-то заподозрила, — ответила она.

Девочка смотрела на вторгшихся в их дом незнакомцев, а в особенности на женщину, широко открытыми глазами.

— Вам показалось! — воскликнула женщина, подавшись вперед. — Это я зажгла свечу, а она самый обычный ребенок.

— Какую свечу? — спросила Мирра. — Ты о чем?

Из горла женщины вырвался какой-то сдавленный звук, и она отшатнулась бы, если бы была возможность. Но позади была крепкая, запертая на замок дверь. А времени, и уж тем более возможности отпереть ее не было.

Мирра с Адрием переглянулись.

— Где твой муж, — спросил он.

— Он… он ушел на охоту, — заикаясь, проговорила женщина. — Он и его товарищи скоро вернутся. И вам лучше…

— Ты лжешь, — заявила Мирра уверенно, а она действительно была уверена.

Все сущее этого мира стало вдруг для нее открытой книгой.

Женщина, невысокая и болезненно худая, с вызовом глянула на нее, на мгновение бросила взгляд на Адрия и собралась сказать что-то неприятное — это было видно по ее позе, по глазам. О побеге она даже и не думала, как могло показаться. Да и некуда ей было бежать из единственного убежища здесь, в этом мире, в мире, который она ненавидела. В мире, где по воле одного человека, или не одного, но немногих, все может пойти под откос. а может быть сплошная благодать, правда не было такого давно. Первый вместе со всем своим родом постарался на славу.

Ее остановила девочка, тоже очень худая, она дернула женщину за руку и та наклонилась к ней. Взгляд девочки не очень напоминал детский взгляд. Он был спокойным, и даже мудрым.

— Это Сфирья, — прошептала она, стараясь говорить как можно тише.

Мирра едва расслышала ее слова.

— Этого не может быть, — испуганно воскликнула женщина и еще раз навалилась на дверь, но та не поддалась.

— Дверь была заперта снаружи, а они были внутри, и я их совсем не чувствовала, когда мы были у двери. А сейчас я… я чувствую в ней это.

— Ох… — вздохнула женщина

Она принялась шарить за спиной, надеясь отпереть дверь. Другой рукой при этом она прижимала к себе девочку. Поднять голову, чтобы посмотреть Мирре прямо в глаза, ей удалось с трудом.

— Что вам здесь нужно? — спросила она, чуть заикаясь. — Уходите, я не хочу, чтобы ваши проблемы коснулись меня и моей дочери. Не хочу, чтобы и ее посадили в клетку. Или убили бы. Или воспитали бы такой же мразью, как и сестрицы Первого.

Мирра хмурилась, от того, что ее догадки подтверждались. А Адрий словно потерял дар речи. Он стоял и молчал, пожирая девочку глазами, в которых светилась радость и растерянность.

— Где отец девочки, — спросила Мирра, многозначительно скосив глаза на Адрия, а затем вернув взгляд на хозяйку дома.

— Он скоро вернется, — выпалила она, — он здесь рядом.

— Я знаю, что твой муж… недалеко, место его упокоения за домом, — проговорила Мирра, словно к чему-то прислушиваясь. — Я знаю, что он погиб, я знаю как он погиб. Я спрашиваю, где отец девочки?

В глазах женщины появился страх, а затем слезы, она опустилась на колени и обняв девочку заплакала.

— Не отнимайте ее у меня, — сложно было разобрать слова в ее всхлипываниях, — она смысл моей жизни, я бы давно погибла, если ее не было рядом. Я живу для нее, я живу ради нее.

Мирра, услышав какой-то сдавленный звук, оглянулась и увидела Адрия. Он, видимо, собирался что-то сказать, привести какой-то аргумент, но замолчал на полуслове. Из его глаз текли слезы.

— «Это мой отец?» — детский тоненький голосок прозвучал в голове Мирры.

Она немного удивилась, но больше всего тому, сколько всего ей еще предстоит познать.

— «Да», — также безмолвно ответила она.

— «А где моя мама? Это не ты, я знаю. Так, где же она?»

Мирра не смогла ответить. Она не знала, как ребенку можно сказать, что его матери больше нет. Девочка немного помолчала, поражая тем, как крохи бывают серьезны и задумчивы, когда жизнь лишает их детства, когда нужно самому делать выбор, когда нужно самому что-то решать.

— «Я так и знала, — вздохнула девочка.

- “Пусть она будет моей мамой, — она указала взглядом на женщину, стоящую рядом. — Она искренна и я ее люблю. За ней нужен глаз да глаз. Но ее просто так не уговоришь, быть веселее. Она никому не доверяет, с тех пор как мой приемный отец погиб».

— «А может…» — начала Мирра, но не договорила.