Соучастница

Стелла больше не щурилась. Курила отрешенно. Ирина смущенно поднялась, начала бродить по мастерской, хвалить картины. Стелла некоторое время сидела молча, и Ирина уже испугалась, что она обиделась, но та, вдруг, встряхнув рыжей головой, подошла, встала на цыпочки, обняла Ирину за плечи. И начала с ней вместе расхаживать по мастерской, подавая реплики, комментируя Иринины восторги. Их обеих остановил странный звук. Стелла тихонько пожала Ирине руку.

- Слышите, он храпит. Всегда так. Постарел. А раньше... - отпустила она Иринину руку и помахала своей крохотной лапкой. - Ух!

- Он друг вашей мамы, а мама?..

- Жива, жива, двумя этажами ниже, сейчас она смотрит "Вести" или что-то еще политическое, ей нельзя мешать. Ей, знаете ли, 86.

Ирина уважительно кивнула. "Да, молодцы, этой Стелле, небось, за шестьдесят. Мне бы так... Когда-нибудь". Взяв интервью у Стеллы - "на всякий случай" - Ирина отправилась восвояси. На душе было... А как было на душе-то? Скорее всего кисло, пасмурно, ни то ни се. Чего-то не хватало, или чего-то было слишком много. В общем, к ней эта жизнь не имела отношения.

Интервью вскоре вышло, со Стеллой они изредка виделись, Ирина даже была представлена её маме, Николаев ей при случае подмигивал и обращался "на ты". А Израиль так и остался в памяти той самой картинкой - "Уличное кафе. Иерусалим" С. Норкина".

Игорь звонил два раза - первый - узнать, не противна ли ей Москва после Израиля, второй - попросить перезвонить его теще в Кишинев, почему-то он сам не мог это сделать, это забылось. У тещи день рождения. Эта просьба показалась ей глупой и неуместной, но Ирина все же ее выполнила: набрала продиктованный номер и поздравила неизвестную ей Рахиль Соломоновну с днем рождения, чем несказанно ее удивила. Когда же это было? Нет, не пять, а лет все же шесть - семь назад... С тех пор не общались. Ирина расхаживала по квартире, подходила к открытому окну, переставляла время от времени предметы: то книги, то безделушки и думала, думала, думала.. Как же все-таки этот написанный так давно текст отразился на наших жизнях: моей, Сашиной, Шуриной? Себя-то Игорь там не вывел, скорее всего зашифровал среди гостей Мякшева - младшего или "внесценического" напарника по бойлерной. В общем, Игоря как персонажа там нет. Тем интереснее роль автора в истории. Но ведь нет смысла звонить - нет там никого. Вернулась Катя.

- Мам, а Витя не звонил? - с порога крикнула она.

- Никто, Катюш, не звонил

- А бабушка-то где?

- Она, Катюш, встречается с доктором

- У нее личная жизнь, - задумчиво протянула Катя - Мам, мне скучно. Я не знаю, что бы такое сейчас поделать?

Катя бесцельно бродила по комнате, переставляла какие-то предметы. "Как я, несколько минут назад", - подумала Ирина. В доме почему-то было неуютно. На улице весело, солнечно, шумно. "Что с нами? Надо срочно что-то сделать. Мы обе чего-то ждем, сейчас и у нее и у меня на душе пусто. Может подняться раздражение, недовольство. Не друг на друга - на ситуацию, но это опасно.

- Катька, пойдем-ка с тобой обедать в кафе. Бабушке сегодня не до нас. Вчерашний обед, он и есть вчерашний, пойдем кутить.

До вечера, до встречи с Ота оставалось еще много времени и, оставив бабушке записку, они отправились гулять. На улице настроение сразу же поднялось. Катька взяла Ирину под руку, пристроилась к ее шагу!

- А мы ведь давно никуда вдвоем не ходили! - заметила Катя.

- Да, Кексик, что-то в последнее время и люди, и события - все не давали мне с тобой побыть. Ну ведь поправимо?

- Да, мам. А джинсы мне правда очень идут?

- Правда. Поедем в твои каникулы к Косте?

- А получится?

- Должно.

- Нужно нам сейчас две вещи побыстрее сделать - паспорт тебе и знаешь что? Купить компьютер - и тебе нужно и мне для работы. Деньги у нас с тобой на это есть.

Костиных денег и действительно уже скопилось достаточно, и Ирина решила, что нужно же что-то делать, как-то обустраивать их с Катей жизненное пространство, от бесконечных рефлексией, воспоминаний анализа событий и отношений все усиливалось ощущение нереальности собственной жизни. "В конце концов Кате ни холодно ни горячо, если я распутаю узел своего "соучастия", перестану на деле быть соучастницей мужчин, а уже сейчас быть ей помощницей я должна. И хочу". Ирина видела маленькое Катькино ухо худую руку и осознавала, что любит ее. "Конечно, я люблю Катьку, Костю. И, в общем, это все. Сильно привязана к родителям, слабее к подругам. Иногда Галку люблю. Но мужчины, к которому бы я чувствовала любовь, нет. Ну что поделаешь - нет. Это ж ни с чем не спутаешь". Ирина вздохнула.

- Ты что, мам, - спросила чуткая Катя.

- Так, Кекс, пустяки. Как ты думаешь, это кафе нас может с тобой устроить?

Они проходили мимо дома, где была вывеска "Кафе. Бар".

- Давай заглянем.