Соучастница

- Ну, как поступим?

- Знаешь, Саша, у тебя долг за квартиру - это важно.

- Прошу тебя, детка, сделай это. Я дам все эти листочки, квитанции. Не выношу этих сберкасс. Отсчитай там, сколько следует.

Сумма долга Неле была известна - Саша не раз хватался за голову, называя ее.

- Себе Нелинька, на диван, мы этот с тобой совсем доломали. Петеньке что-нибудь. Ну, а остальное мне с Клавой. Пора нам, голубушка, трогаться с ней в глубинку. Засиделся я в Москве, да и тебе отдохнуть от меня, как теперь говорят "безбашенного" пора. Закрутил я тебя, заморочил.

Неля вздохнула, не спорила. Вместе сходили в мебельный, выбрали диван. Советовались, как добрые друзья. Они, в сущности, ведь и были друзьями, близкими друзьями. Вечером Саша уехал за своей Догиней последний месяц ее передерживал сторож одной типографии - его бывший одноклассник. Через два дня Саша с Клавой отбыл в провинцию.

Ирина представляла себе Сашу, Нелю. Думала о своем сходстве с Сашей ей не раз приходилось расставаться, пройдя вместе какой-то этап. Труднее всего давалось расставание с теми, кто говорил ей "ты мне как сестра" или вдруг она сама теряла разум и уверяла какого-нибудь мужчину, что он ей "как брат". Откуда это бралось? Видимо, из детства. Видимо, только в детстве кажется, что кровное родство самое надежное. Позднее делается известно, какие распри бывают между родными. Древнее, что-то родовое просыпается, когда говоришь - "ты мне брат..." А ссора со словами: "ты мне больше не сестра", между некровными, означает огромную силу разочарования. Здесь разрыв глобальный - по сути, как и было предпочтение когда-то, по сути. Между кровными же - просто большую степень недовольства, чаще всего сиюминутную. Таких разрывов было в Ирининой жизни несколько, больше было таких же мягких, как у Саши с Нелей.

Ирина подходила к своему подъезду уже в темноте. К ней кинулся Вася.

- Ну как удалось узнать про вакансии?

Ирина совсем забыла о Васе, о своей ответственности перед ним за поманившую "заграницу".

- Нет, Вася, некогда было. Катя заболела, другие дела были. Постараюсь завтра.

И вдруг преданный ей, смирный Вася заорал на нее.

- А-а, только о себе заботитесь, мадам. Все вы, евреи, такие. Только под себя гребете!

Вася плюнул ей под ноги и скрылся за домом. Ирина остолбенела причем здесь, во-первых, евреи? Во-вторых, с чего бы хорошо ею оплачиваемому Васе выражать такую неблагодарность и непочтительность? Водки дурной выпил и накрутил его кто-то, конечно. Стало противно. Поднялась к себе в квартиру уже в плохом настроении. Все в последнее время выводит из себя. А ведь Сашка тогда рассказывал об этой Неле вроде бы в пику ей, Ирине, мол, она смогла быть Саше помощницей сейчас, смогла бы ты, если и не мне, то кому-нибудь, хватило бы пороху? Задним числом Ирина обиделась на Сашку. Пока она переодевалась, варила себе картошку, несколько раз кто-то звонил и клал трубку. Действовало на нервы. Опять зазвонил телефон, Ирина грозно сказала.

- Да, слушаю.

В трубке Татьянин шепот.

- Ир, я из постели звоню. Он уснул, а у меня мобильник, к счастью, под подушкой, - она хихикнула, - а он не знал. Он меня в постели при себе держит, говорит, для вдохновения. Вскочит, чего-то попишет и опять ко мне с ума сойти...

- Тань, а мне-то ты что звонишь? - устало спросила Ирина.

Возникла пауза, а потом Татьяна почти закричала.

- Ты мне завидуешь, завидуешь - у меня вот есть мужчина... Ирина ее прервала, захотелось поссориться.

- Тань, а почему ты тогда из-за елочек после пруда от меня сбежала, а?

Татьяна заорала, видимо уже не боясь разбудить своего милого.

- Это я вышла к пеньку, а тебя нет! Я решила, что ты в кустики на минутку отбежала и стала ждать и как дура, как дура...