SOULMATE AU (Родственные души)

– Много чего. Что я все испорчу, что испортят они. Что ничего хорошего не будет. Вы думаете, – она посмотрела ему в молочные глаза, – что если будете со мной, будете счастливы? Я же… трусиха. Постоянно бегу. – Она накинула на шапку объемный капюшон и спрятала голые руки в карманах.

– Вам некому довериться?

Марго остановилась, позволила сапогам увязнуть в нитях, поддела их носком, но только рассыпала налетевший снег. Ей было холодно, несмотря на то, что погода смилостивилась перед новогодними каникулами и подарила всем маленький презент в виде слабого ветра, высокой температуры и пушистых снежинок, оседающих на ресницах и волосах. По пути Анатолий позволил себе сказать, что картинка такая же сказочная, как домики в Рыбацкой деревне. Все улыбался и смотрел в глаза, а Марго думала, достанет он телефон, чтобы сфотографировать, или нет. Хочет он это сделать или лишь оставляет за собой красивые слова, которые она потом сотрет влажной тряпкой.

– Нормально бежать, когда кажется, что люди чужие и они вас не поддержат. Я, конечно, тоже чужой вам человек, но хочу стать ближе. Я планирую переезжать в Калининград в следующем году, поэтому беспокоиться об отношениях на расстоянии не надо. Я бы был рядом с вами…

– А зачем вам это? Мы же… Незнакомцы, чужие друг другу люди.

– Можем это исправить, стать знакомыми, стать близкими. Я готов пойти на этот шаг. – Марго отмолчалась. – А вы? Наверное, тоже боитесь?

Она закивала, а нить, их связующая, задрожала.

– Я не могу обещать вам многого, могу лишь обещать, что приложу необходимые от меня силы. – Анатолий протянул руку в перчатке. – На вас смотреть жалко, вы вся замерзли. Пойдемте посидим в кафе?

Марго шмыгнула носом и кивнула головой. Они сели в кофейне, заказали эклеры и облепиховый чай на двоих. Марго растерла красные щеки, а Анатолий достал маленький пакетик из кармана куртки.

– Это вам, мелочь, но подумал, что актуально.

Внутри была пара белых перчаток с красными снежинками.

– Пальцы сенсорные, можно сидеть в телефоне. Если не разрядится от холода.

– Спасибо…

– У вас, правда, пальцы длинные, надеюсь, что по размеру будут.

Марго положила перчатку на ладонь. Вполне.

– А у меня ничего нет…

– Для меня подарком будет ваш ответ.

– Даже если он отрицательный?

– Все равно ответ.

– А я могу спросить?

– Конечно, за этим мы здесь.

– У вас есть такое, что стоило бы рассказать сразу?

– Я на вас сразу глаз положил…

– Немного другое…

– Как и все люди, могу вспылить, могу остыть. Могу быть чуть жестче, могу быть и мягче. – Во взаимодействии с собой Марго не замечала пыла и жесткости, ей хотелось надеяться, что и не увидит. – Могу допускать ошибки, могу их исправлять. Есть вещи, о которых жалею, есть те, которые принимаю… Живу по принципу: «Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть». А если говорить о том, что правда стоило бы рассказать: я был женат, и от брака у меня есть ребенок.

Марго поджала губы. Они казались ровесниками, а у Марго ни мужа, ни ребенка. К ее тридцати двум годам. Только коллекция бумажных книжек и счет за стаканчики кофе в памяти телефона.

– А почему развелись?

– Я планировал продолжать отношения, но у моей… бывшей супруги начались проблемы. Она сказала, что наши отношения изжили себя. Хотела, чтобы мы жили вместе ради сына, я сказал, что так не надо. Я буду ей помогать, встречаться с Мишей, но пусть мы будем жить так, что у каждого будет возможность начать новые отношения. Мише все рассказали, объяснили. Ему было трудно, но он оправился. Я стараюсь к нему почаще наведываться, но иногда кажется, что даже трех дней на неделе мало.

– Вот это вы даете, Анатолий…

– Сразу желание отпадает иметь со мной дело? – отшутился он, опуская руки.

– Нет, подумала, что вы много на себе несете. И свое счастье, и счастье сына, бывшей жены, чтобы она была обеспечена.

– Я делаю возможное, не больше. Не хочу слишком много возлагать на себя, но если буду делать меньше, то определенно буду смотреть на себя с укором. И с вами, Марго, так же. Хочу сделать возможное.

Чарующие глаза таяли, как шоколад на солнце. Марго сглотнула и отпила из чашки, замечая, как на пальцах Анатолия переливаются невидимые для нее ранее нити: одна ярко-желтая, вторая бледно-розовая. Переливаются, как перламутр, появляются и исчезают, но они светятся ярче, когда Анатолий улыбается, говорит о сыне и жене. Это его чувства, его желания. Ничего он не обрывал, это Марго боялась увидеть что-то еще.

– Извините, если я сбегу… – В носу защипало.

– Перед тем как сбежать, скажите мне об этом, – Анатолий протянул руку, открытую, без перчатки, – хорошо?

– Как же я тогда сбегу, если я вам об этом скажу?

– Боитесь, что мы разберемся с этим?

– А вдруг?.. – Она отпустила чашку.

– Вот и посмотрим. – Он улыбался обнадеживающе, принимающе, словно говорил, что сейчас обнимет, укутает в плед и заварит какао с зефиром, а Марго хотелось поверить.