SOULMATE AU (Родственные души)

Повязку было решено не накладывать: ожоги лучше заживают открытым способом, а ранений у него не было. Собрав с пола одежду, иду в ванную и закидываю вещи в стиральную машинку. Что делать с ошметками плаща, я не решила, а посему просто оставила на полу возле дивана. Выкинуть не смогла – вдруг он ему ценен как память?

Возвращаюсь обратно и хмуро смотрю на завернутое в цветастое одеяло тело. Сразу же встает новый вопрос – где ж я спать-то теперь буду? Скинуть гостя на пол мне совесть не позволит. Выход остается только один. Самый бестолковый и самый очевидный.

Прикладываю почти титанические усилия, чтобы раскрыть диван вместе с человеком, и достаю из шкафа второе одеяло и пару подушек. Одну подсовываю под голову гостю, он недовольно хмурится, я потревожила его сон, а вторую кидаю рядом. Переодеваюсь в футболку и домашние штаны и укладываюсь с противоположной стороны. Напоследок оглядываю странного незнакомца: после моей кропотливой работы он выглядит не так ужасно, как в лесу. А все равно любопытно, как он пострадал. За своими размышлениями не замечаю, как глаза устало закрываются, и я проваливаюсь в глубокий сон.

* * *

Что-то не так. Я понимаю это, когда чувствую на щеке едва уловимые шелковые касания, наполненные безграничной нежностью. Рассеянно соображаю сквозь полудрему, кому же они могут принадлежать. Приятно. Даже глаза открывать не хочется, чтобы не спугнуть эту волшебную дымку. Спасибо тебе, таинственный незнакомец, за эту мимолетную поддержку. Незнакомец…

Неожиданно резко распахиваю глаза и встречаюсь с замершим взглядом кота, укравшего кусок ветчины со стола и пойманного за поеданием. Мужчина отдергивает руку и отползает, а я сажусь на диване, поджав под себя ноги.

– Прошу прощения, миледи, – смиренно произносит он, чуть склонив голову в подобии поклона. Голос его слегка охрип после вчерашних происшествий, но сквозь явную боль слышу, как невероятно тягуч и переливист тембр. Я невольно затаиваю дыхание.

– Вы как? Лучше? – рассеянно спрашиваю, а от волнения даже пошевелиться боюсь. Мужчина сидит на коленях и со странным подобием улыбки поглядывает на меня из-под черных прядей блестящих волос. Машинально отмечаю, что он практически мой ровесник.

– Благодарю, миледи, за оказанную помощь, – учтиво отвечает незнакомец. Я в замешательстве смотрю на него и тут замечаю, что гость успел переодеться в свою одежду. А я же, глупая, заснула и не вытащила ее из машинки!

– Давайте я покормлю вас, – неловко предлагаю я, с подозрением изучая темно-сапфировую рубашку. Он вскидывает голову и тут же соскакивает с дивана, всматриваясь в меня.

– Не могу позволить миледи накрывать на стол, – сообщают мне, а я застываю, пораженная цветом его глаз. Синие, как два чистейших сапфира, глубокие, как величайшие океаны, и зачаровывающие одним взглядом. Никогда в своей жизни не видела такого яркого и глубокого цвета.

Я так долго всматриваюсь в его глаза, что лишь через несколько минут напряженного молчания замечаю, что ожогов практически не осталось. Молнией подскакиваю к нему и бесцеремонно хватаю за руку. Меня одаривают недоуменным взглядом, но я не обращаю внимания, всматриваясь в тонкие линии на ладонях. Кожа еще сохраняет красноватый оттенок, но в целом выглядит вполне здоровой. Не церемонясь, расстегиваю пуговицы на рубашке и профессиональным взглядом оцениваю состояние остальных повреждений. Та же картина: кровоподтеки приобрели желтовато-зеленоватый цвет, хотя еще вчера были вишнево-синие. Я проспала неделю?

– Как? – пораженно выдыхаю, поднимая взгляд. Он смотрит ошеломленно и, кажется, совсем не понимает мотивов моего внезапного порыва. Становится до крайности неудобно. – Простите, – устыдившись, я отползаю на другой край дивана и смущенно опускаю голову.

– Я предстал перед миледи в неподобающем виде, – тихо отвечает он, справившись с голосом, но я все равно слышу нотки непонимания. – Прошу, позвольте принести глубочайшие извинения. И пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты», я не достоин ваших почестей.

Только оправилась от одного потрясения, как меня кидают в следующее: не могу сдержать искреннего замешательства, слыша подобные слова. Странный какой, говорит, как в Средневековье. И ведет себя манерно.

– Тогда я попрошу того же. – Неловко поднимаюсь с дивана. – Меня, кстати, Анна зовут.

– Обращайтесь ко мне Эйден, миледи, – представляется он, склоняя голову уже в настоящем поклоне. – Позволите воспользоваться вашей кухней?

Я хмурюсь. Почему так обращается ко мне? Позволяю себе рассмотреть его, пока гость замер: немного длинные для мужчины смоляные волосы обрамляют овальное лицо с миндалевидными глазами, брови сведены, мужественно выступающие скулы явно напряжены. Мне становится не по себе, но мужчина поднимает голову, и его хмурое лицо светлеет, озаряясь улыбкой. Снова застываю, на этот раз завороженная добродушным проявлением радости.

– Да, конечно, – киваю, даже не сообразив, на что именно. Он пролетает мимо меня, и через миг слышу звон посуды и мерное урчание микроволновки. На что я сейчас согласилась?