Сова летит на север

Из Гермонассы, Мирмекия, Корокондамы и Тиритаки прибыли посольства с просьбой не идти на них войной, а заключить союз. Архонты этих городов явились не с пустыми руками: пригнали несколько лембов, нагруженных соленой рыбой и вяленым мясом, понимая, что провиант — лучший подарок для армии.

Собрание подтвердило полномочия старых архонтов, ввело в Совет Спартока. Одрис говорил просто и доходчиво. Обрисовал основные перспективы: поставки зерна в Афины по высоким ценам под охраной военного флота, а также приоритет в снабжении Боспора товарами из Эллады. Озвучил сумму ежегодного фороса с симмахии — десять талантов серебра, объяснив, что это еще по-божески.

Некоторые голосовали добровольно и чистосердечно, другие думали про триеры в заливе. Бородатый Аполлон перебирал струны кифары[177], стоя на мраморном пьедестале. Бог рассеянно смотрел на толпившихся людей — ему было все равно.

Замену Гиппонику подыскали быстро — Алкима, смотрителя за эргастериями. Это он прислал Спартаку коллегию кузнецов в полном составе, чтобы те приняли заказ на ремонт амуниции афинян. Сам коневод на агору не явился, поэтому пришлось отправить за ним эпибатов.

В тот же день Совет избрал одриса Первым архонтом. Магистраты единогласно постановили отправить в дар Афинам пятнадцать тысяч медимнов зерна. Разослали по камнерезным мастерским копии решения Совета с именем нового эпонима[178] — Спартока.

Каллиад, Федим и Игиенонт сохранили должности. Гиппоника эпибаты привели два дня спустя на теменос Аполлона Врача. Флигель храма одрис сделал своей резиденцией, пока не будет достроен пританей.

Он ел устриц, сидя за столом, но бывшему архонту сесть не предложил. Спросил в лоб, почему конюшни пустые. Бледный коневод мял в руках пилос и неубедительно мямлил про то, что отправил коней на выпас, но тут как раз подошла фаланга. Он специально задержал табун до прихода афинян, чтобы лишить Кизика кавалерии. Теперь — разумеется — он готов предложить дорогим гостям коней по сходной цене.

— А! — вытерев руки хлебом, Спарток сделал удивленное лицо, будто сначала сомневался в намерениях коневода, а теперь прозрел. — Так я могу на тебя рассчитывать? Хм… Ты ведь не будешь драть с меня втридорога? Скажем… по тридцать афинских драхм за голову.

Быстро прикинув в уме, сколько это будет в пантикапейских драхмах, Гиппоник схватился рукой за сердце: выходит, что конь уйдет не дороже овцы.

Спарток нахмурился.

Добавил в голос металла.

— В глаза смотри! За дурака меня держишь? Если бы ты хотел продать мне коней, пришел бы сам. Почему не сдал город вместе с архонтами?

Коневод молчал.

Одрис грохнул кулаком по столу.

— Чтоб завтра табун был здесь! Деньги получишь после праздника. Скажи спасибо, что не забираю твое добро бесплатно.

Когда Гиппоник попятился к выходу, Спарток рявкнул:

— Перстень архонта на стол!

Золотой перстень с инталией Фемиды зазвенел на мраморной столешнице.

Спарток просто разрывался. Он никогда не думал, что руководить полисом — это так хлопотно. Когда ты сидишь на царском троне, все просто: ты ставишь приказ, вассал выполняет, если не выполнил — тюрьма или ссылка, а то и казнь.

С царя спроса нет, зато гражданская служба подразумевает, что ты отвечаешь за результат, при этом должен передать часть полномочий кому-то другому, тот — еще ниже, и вот уже приказ покатился по иерархической лестнице, а в самом низу изменился до неузнаваемости. Получается, кто его отдал первым, тот и виноват. Чудно!

Поэтому одрис лез во все городские дела, распоряжался, ругался, иногда дрался, чтобы объяснить доходчиво. Наконец, плюнул и назначил на все значимые должности хили-архов. Когда он вернулся к командной системе, руководить стало проще.

В хозяйстве города воцарился порядок. Правда, злые языки утверждали, что это порядок некрополя, где все равны и никто не возмущается.

Однажды у него произошел спор с архонтами по поводу расходов на военные нужды. Спарток хотел нанять больше фракийцев, но Игиенонт настаивал, что в первую очередь нужно развивать флот, и предложил заложить на верфях Пантикапея десяток триер.

Спарток ответил, что сейчас на содержание больших кораблей нет денег. Ведь только на оплату команды из почти двухсот человек уходит не меньше шести талантов в год, не считая покупки новых снастей и расходов на ремонт триеры. А если их будет десять?

А весла? Каждый гребец должен явиться на сборный пункт со своим личным веслом, крепежным ремнем и подушкой. Кто и как будет центровать весла, если у боспорян нет опыта службы на многорядных кораблях?

Был у него и еще один аргумент: в условиях маневрирования среди многочисленных отмелей пролива большие корабли теряют скорость, а значит, преимущество в бою, зато легко могут стать удобной мишенью для обстрела.

Кроме того, одрис был глубоко убежден, что не только морские сражения решают исход войн.

— Вот смотри, — говорил он Игиенонту, — когда Ксеркс готовился напасть на Грецию, Фемистокл и Аристид тоже поспорили, что важнее в надвигающейся войне — флот или армия.

— И кто оказался прав? — спросил судовладелец.