Сова плавает баттерфляем

Почему я так легко избавилась от своего ребёнка? Дура была. О последствиях не думала. Кто же знал, что всё так выйдет?

Паша смотрит на меня из-под промокшей шапки. Жалеет, наверное. Или в шоке… две сестры на одного упыря повелись.

Я продолжаю:

– Когда вышла из больницы, какой-то парень вызвался меня подвезти. Обычный такой, невзрачный. Увидишь и уже через полчаса не вспомнишь, как он выглядел. Да я и не всматривалась особо. На меня навалились дикая усталость и безразличие ко всему. Было всё равно, куда идти или ехать. Вдобавок накрапывал дождик. И я согласилась сесть в машину. Парень назвался Иваном. Он работал водителем, возил щебень и, уже не помню, какие-то строительные материалы. В общем… через полтора года мы поженились. Он и сейчас работает дальнобоем…

– В голове не укладывается, что вы с Мирой жили с одним мужчиной. Только в разное время.

– Да, жизнь покруче сериала бывает заверчена, закачаешься. Сбежать из дома и не общаться с родными было очень самонадеянно с моей стороны, но я решила начать новую жизнь. Забыть обо всём и всех, кого знала. Как уехала с Ваней, так и моталась с ним по стране. Потом устроились в Подмосковье. Ваня хотел детей, но Бог не дал… больше.

Паша смотрит на свои кроссовки, не поднимая головы. Он немного оглушён моим рассказом. А меня как прорвало, чувствую, что не смогу остановиться, пока всё не выложу.

Паша подносит замершие ладони ко рту, растирает пальцы.

– Замёрз? Пойдём, заскочим куда-нибудь. Погреемся.

Глава тридцать третья

В кафе пахнет кофе, корицей и апельсинами. В помещении людно, почти все столики заняты. У стойки тоже нет мест. Сразу же становится жарко, нестерпимо хочется скинуть пальто. Мимо проходящий официант кивком головы показывает на столик в затемнённом углу за колонной. То, что надо.

Мне приносят горячий глинтвейн, Паша залпом пьёт американо и заказывает ещё.

Этот Паша ещё не разучился заливаться пунцовым румянцем и робеть в незнакомой обстановке. Если б не знала, где он служит, никогда бы не догадалась. Кажется, он боится посмотреть мне прямо в глаза. Разглядывает меню, нервно смеётся, а потом читает:

– Торт «Буковель».

Я неуверенно улыбаюсь, не понимая, что его так рассмешило.

– У нас недели две назад сообщение было. О девочке лет пяти, её как раз звали Кристина Буковель.

– И что с ней произошло? – спрашиваю я.

– Там такая история. Глупая и забавная одновременно. Позвонила нам женщина, сказала, что не знает, как поступить. В местном секонд-хенде была распродажа – день самых больших скидок. Вот подъехали они с мужем к зданию и увидели такую картину. Женщина с мужчиной выскочили из магазина счастливые, что урвали кучу барахла за копейки, загрузились в машину и уехали. А через минуту оттуда же выбежала растерянная девочка, но машина уже за угол повернуть успела. Это были родители этой Кристины, представляете? Такие довольные были, что о ребёнке собственном забыли. Что за люди?! Хорошо, эта женщина девочку успокоила и догадалась позвонить нам. Послали туда патруль.

– Девочку-то потом вернули?

– Вернули, конечно, – кивнул Паша. – Давайте я вам этот торт закажу?

Мне приносят ровную пирамидку из трёх видов шоколада.

Пока я рассматриваю, с какого края приступить к угощению, Паша снова возвращается к нашему разговору. На лбу появляется морщина.

– Значит, вы совсем не общались с Мирой всё это время?

– Нет. Года два назад у Вани был рейс. Маршрут проходил мимо нашего города, ну я и упросила его взять меня с собой. Я работаю копирайтером и могу позволить себе сорваться с насиженного места в любой момент. Удалённая работа имеет свои бонусы.

Мне тогда необходимо было сменить обстановку. Я не находила себе места, была морально раздавлена – очередная попытка ЭКО не удалась. Винила всех подряд, в том числе и врачей. Но в глубине души понимала – они тут ни при чём. Дело было в моем организме, который наказывал сам себя. Я даже в церковь ходила, батюшка посоветовал съездить к родным, попросить прощения за то, что исчезла, сбежала, как собачка, оборвавшая поводок. Хотя и поводка не было, со свободного выгула удрала.

Тяжело было возвращаться обратно. Ещё не забылась гнетущая обстановка, когда вечерами отец глушил водку на балконе, мать молчаливым истуканом смотрела в стену, а Мира писала на кухне, низко склонившись над тетрадями. До сих пор это стоит перед глазами, когда вспоминаю дом, хотя столько лет уже прошло.

В родном городе я нашла только отца. Он теперь живёт с каким-то приятелем в полуразвалившемся доме.