Сова по имени Уэсли

И вы оказываетесь абсолютно правы. Они не просто разделяют ваш энтузиазм — они требуют подробно описать, как именно муравей напал на муху в сто двадцать третьем раунде. Справа или слева? Как вам показалось, делали ли они выводы из своих прошлых ошибок? Муха лежала в тот момент на спине или встала на задние лапки? Использовали ли они свои ротовые аппараты, и если да, то как и насколько часто и активно? Каким образом они защищали свои антенны?.. Вскоре стол, за которым вы сидите, оказывается окружен учеными и завален всяким хламом, используемым для наглядного обозначения ситуации. Я, кстати, это все не выдумываю.

— Короче, представьте себе, что этот ластик — это муха, а банка газировки — муравей…

Слухи с бешеной скоростью разлетаются по лабораториям, толпа вокруг стала расти.

— Слушай, погнали в столовку — там кто-то описывает драку муравья с мухой! Это беспрецедентно!

И все тут же бросают свои дела и бегут в столовую. Прибежав, спрашивают, задыхаясь: «Так, что мы пропустили?» — и толпа наполняется тихим перешептыванием — кто-то любезно пересказывает новоприбывшим пропущенные подробности. Помещение прямо кипит, а вы про себя удивляетесь тому, насколько разительно отличалась реакция вашего супруга. Что с ним не так?

Биологи со всего мира часто приезжали в Калтех на год или около того — поделиться опытом и поучаствовать в наших исследованиях, и культурные особенности некоторых из них не особо совпадали с нашими американскими. Это касалось и личной гигиены. Можно было бы подумать, что, с учетом нашего спокойного отношения к внутренностям и запахам животных, нам, биологам, безразличны и человеческие запахи, но это не так. В нашей лаборатории все регулярно мылись. По неким нам самим не особо понятным причинам мы способны выковыривать личинок из подобранного нами животного, спасая ему жизнь, и терпеть при этом вонь, от которой обычные люди вполне могут упасть в обморок, но от запаха давно не мывшегося человека нас выворачивает. Даже биологи, работавшие с приматами и привыкшие к соответствующим запахам, не выносили вони грязного человеческого тела.

Иногда большое счастье — не понимать научную подоплеку многих повседневных процессов. Поскольку мы все знали биологию и химию, мы понимали, что, когда мы чувствуем какой-то запах, это означает, что молекулы того, что этот запах источает, проникли в наш нос и осели на обонятельных рецепторах. Так что запах немытого человека означал, что его грязные молекулы попали в наши носовые ходы. Это было довольно некомфортно. Мы не горели желанием близко знакомиться с таким человеком, и мы уж точно не желали мириться с его отвратительными молекулами на наших обонятельных рецепторах.

В итоге коллеги, подавляя рвотные позывы, заявляли протест, и наш руководитель выбирал «гонца», который должен был поговорить с возмутителем общественного спокойствия в следующий раз, когда тот являлся на работу. Суть разговора заключалась в том, что по правилам лаборатории каждый сотрудник обязан тщательно мыться каждый день без исключения, причем мыться с головой, используя мыло. Также необходимо было каждый день носить свежевыстиранную одежду. Ношеную одежду надевать повторно было нельзя, даже если она выглядела абсолютно чистой (этот пункт мы включили, столкнувшись с тем, что некоторые ученые в отсутствии откровенной грязи на одежде носили ее практически неограниченное количество времени, не стирая), и это относилось в том числе и к исподнему. Также «гастролирующие» ученые должны были регулярно чистить зубы и пользоваться дезодорантом и антиперспирантом.

Некоторых эти правила вводили в ступор, но мы непременно настаивали на их соблюдении и тщательно за этим следили. Каждому ученому выдавался листок с полным перечнем обязательных гигиенических процедур. Многих это потрясало, некоторых бесило, но мы твердо стояли на своем.