Совдетство. Книга о светлом прошлом

Бывая на «Площади революции», я обязательно подхожу к бронзовому матросу с наганом и к пограничнику с овчаркой, у которой блестит нос, так как его все норовят потрогать – и не только дети, между прочим. Башашкин к неудовольствию тети Вали всякий раз восхищается пловчихой в купальнике. Говорит: лучше только девушка с веслом! Отцу нравится футболист с мячом, а Лиде студент с книгой, на что Тимофеич как-то недобро усмехается. Когда маман училась в техникуме в Воронеже, за ней настойчиво ухаживал студент вуза, звал замуж и до утра помогал готовиться к экзаменам, что у отца вызывает такую же ярость, как у Лиды наличие в плановом отделе завода «Старт» крашеной выдры по имени Тамара.

От «Площади революции» всего две остановки до нашей Бауманской станции, а там уж всё рядом. Сворачиваешь налево, на улицу Энгельса, которую местные зовут Ирининской, идешь мимо Немецкого рынка, где иногда продают, прикрывая газетой и озираясь, сахарных петушков на палочках: пять копеек за штуку. Если же зайти через деревянные ворота в ряды и походить вдоль крытых прилавков, можно от души напробоваться зимой – квашеной капусты и соленых огурчиков, а летом – разных ягод: слив, вишни, смородины, крыжовника, черники, гонобобеля, малины… Но для этого надо аккуратно пристроиться к каким-нибудь взрослым, делая вид, будто ты пришел с ними, как ребенок, и вынужден тоже пробовать на вкус разную ерунду по семейной обязанности. Тут важно затесаться между двумя парами, чтобы до конца было непонятно, с кем ты в самом деле явился на рынок. Мы с Расходенковым и Виноградовым иногда так делаем. Но рано или поздно мнимые родители догадываются, в чем дело, и шугают нас, обзывая вдогонку беспризорниками. Витьку однажды поймали за ухо, но он, рыдая, сказал, что дома буквально голодает, в результате получил полтинник на пропитание. В общем, смехотура!

За Немецким рынком уже идет Малый Гавриков переулок с ненавистной детской парикмахерской…

Направившись к метро, я задержался на красном светофоре, напротив Политехнического музея, и ждал, пока проедут машины, поднимавшиеся снизу, от Солянки. Рядом стояла бабушка со щекастым внуком, и он горячо рассказывал ей содержание фильма «Фантомас разбушевался», который я видел перед отъездом в лагерь. Отличное кино! Вовка Лемешев, мой друг и одноотрядник, уверял, будто видел в ларьке двойную фотку Жана Маре: на одной стороне он в роли журналиста Фандора, а на другой – Фантомаса. Я Вовке не поверил, но он клялся, а кто-то из ребят даже подтвердил.

Перейдя улицу на зеленый свет, я направился к прозрачному киоску «Союзпечати», притулившемуся к музейной стене. Через стекло хорошо были видны развешанные при помощи скрепок на леске в три ряда снимки артистов: Вера Орлова, Муслим Магомаев, Нонна Мордюкова, Юрий Гуляев, Майя Кристалинская, Олег Стриженов, Анастасия Вертинская, Михаил Пуговкин, Наталья Варлей, Юрий Никулин, Георгий Вицин… Фамилии некоторых я забыл, но помнил их главные роли: Шурик, мичман Панин, Деточкин, Чапаев, Ихтиандр, поручик Ржевский, Аниськин, Трындычиха, Фанфан-тюльпан, адъютант его превосходительства, капитан Тенкиш… Остальные лица тоже были мне знакомы по каким-то фильмам, но имена и роли, хоть убей, я никак не мог извлечь из памяти, так наша Алексевна постоянно забывает Утесова, называя его певцом с «шероховатой фамилией». Неужели склероз начинается так рано, при переходе из в шестого в седьмой класс?! Надо полистать «Здоровье».

Однако никакого Фантомаса на витрине не оказалось. Вот ведь какой врун Лемешев! Для надежности я решил изучить не только снимки, висящие на леске, но и те, что разложены внизу, между блокнотами, телефонными книжечками, карандашами и комплектами открыток «Москва – город-герой».

Вдруг на глаза мне попались темные очки необыкновенной красоты и всего-навсего за восемьдесят копеек! Не может быть! Они были янтарного цвета с чуть приподнятыми черными углами, как в фильме «Его звали Роберт».

Эдик, лучший ныряльщик Нового Афона, носил точно такие же и уверял, будто купил их на рынке в Сухуми за десять рублей, так как это «чистый импорт», а точнее, турецкая контрабанда! Мурашки пробежали по моему телу. В прошлом году я, как малолетка, ходил по субтропикам без очков и чувствовал себя неполноценным, даром что из Москвы. Надо брать! Но тогда не хватит денег на стрижку… Я отрицательно помотал головой, запрещая себе этот безумный поступок, и грустно побрел ко второму светофору, чтобы перейти на улицу Куйбышева, которую все называют Ильинкой.