Совершая убийство, или Политическая экономия прав животных

Экспроприация могла бы решить проблему господства меньшинства над большинством через обратное превращение частной собственности в общественную. Важно отметить, что это объясняет взгляд на собственность как разновидность воровства. Так как мы с вами по большей части не используем нашу личную собственность для производства [116], может быть сложно понять, как она может применяться для дальнейшей эксплуатации. Но задумайтесь на секунду о том, как «Эппл» использует свою частную собственность для производства новых продуктов, например, айподов. Без частной собственности компания не могла бы побуждать людей работать за зарплату: без частной собственности «Эппл» не имела бы денег для инвестиций; без возможности приобретать частную собственность у компании не получилось бы накапливать ценности, которые производит рабочая сила, и позже применять их для продолжения производства. Экспроприация, как её понимает Кропоткин, могла бы противостоять возможности компаний, частных лиц или семей контролировать производство. Частная собственность тех, кто владеет средствами производства — Марк и Энгельс называли её «буржуазной частной собственностью» — занимает центральное место в капитализме. Более того, их частная собственность — это воплощение ценности, созданной рабочими и накопленной, а не возвращённой им. Вместо того, чтобы ценность создавала для всех рабочих коллективное, общественное достояние, значительная её часть достаётся владельцам средств производства. Именно такой вид воровства и имел в виду Прудон.

Собственность и животные

Теперь, принимая во внимание экскурс в тему «собственности как воровства», идеи Кропоткина и прочих, восстанавливающие нашу общность, вернёмся к вопросу о животных и о том, как их статус имущества неизбежно приводит к эксплуатации.

Как я упоминал ранее, положение животных несколько отличается от положения рабочих, не находящихся в рабстве: животные находятся в прямой собственности у своих хозяев. Если рабочий может получить зарплату, то животное, участвующее в производстве, по существу не может получить ничего, если не считать средства к существованию. Напротив, животными владеют непосредственно и с ними обращаются как с частью производственного механизма. Фактически они становятся наделёнными чувствами живыми машинами, которые используют для производства товаров и, как следствие, получения прибыли. Животные являются частью системы, где частная собственность используется для производства — всего лишь ещё одной составляющей сложного процесса, созданного для поставки товаров людям и получения прибыли производителями.

Вся эта система — по крайней мере, в её текущем масштабе — не могла бы существовать без частной собственности. В современном сельскохозяйственном производстве частная собственность используется для эксплуатации животных почти таким же образом, как и для эксплуатации человеческого труда. Животным, однако, приходится гораздо хуже, чем рядовому представителю рабочего класса. Животные не могут уйти домой в конце рабочего дня — по сути, они никогда не покидают место производства. Животные, будучи ничем иным, как непосредственной собственностью своих владельцев, находятся в рабстве у человеческой производственной системы — это частная собственность, которая используется для создания новой частной собственности.

В случае с людьми, работающими за зарплату, часть того, что они производят, забирается владельцем средств производства, и это приводит к концепции Прудона о собственности как воровстве. В случае с животными, однако, весь объём того, что они производят, ориентирован на нужды владельцев, цель этого процесса — максимальное извлечение прибыли. Индивидуальность, чувствительность, естественные потребности существ, участвующих в этом процессе, целиком и полностью подчинены производству и получению прибыли.

Во многом капиталистические процессы накладывают отпечаток на тела самих животных. Цыплят-бройлеров, которых убивают примерно в четырёхмесячном возрасте, специально выводили, чтобы они быстро росли, набирали вес, и их можно было поскорее убить, таким образом ускорив оборот денежных средств производителя. Из-за этого у многих птиц возникают проблемы: например, заболевания костной системы, сердечные приступы, часто из-за диспропорций тела они попросту не могут стоять. Индеек тоже разводят, чтобы они росли быстрее, чем их собратья в дикой природе, интенсивнее обрастая «белым» мясом, потому что так хотят потребители. Подобный сценарий повторяется в случаях с разными существами, одомашненными для нужд человека. Мы видим, что тела животных меняются в угоду требованиям производства и прибыли, без всякой заботы о том, как это скажется на их выживаемости, если это не сказывается на получении быстрой выгоды для инвестора или производителя [117].