Совершенно секретно

Хансен погасил свет и подошёл к окну, из которого был виден весь сад. Коллинз, выбежав из своего домика, имел явно вид человека, у которого гора с плеч свалилась. Хансен припомнил фразу, сказанную ему майором, когда они встретились на садовой дорожке: «Повезло? Горячие материалы я держу в холодном месте!» Вот оно — слово!.. Тут что-то есть…

Хансен прошёл к садовому домику, где была комната Коллинза. Вот койка Франтишка. Он, видно, дремал одетым на койке, так как всё было в беспорядке. Полуголые танцовщицы улыбались Хансену со стены. Ручные гранаты со слезоточивым газом лежали аккуратно на полочке в головах койки. Рядом висел автомат Франтишка. Дверь в комнату Коллинза была заперта, но Хансен вспомнил про маленькое окошко, выходящее в сторону главного здания фирмы. Как-то Хансен здесь застукал Франтишка, когда тот, вооружась простым четырёхгранным ключом, открыл окно в комнату Коллинза и насосался там всяких напитков, принадлежавших шефу. Тогда Хансен ограничился нагоняем. Скажи он Коллинзу, что Франтишек лазил к нему в комнату, и майор тотчас же решил бы, что имеет дело с грандиозным предательством.

Хансен улыбнулся, когда на полочке с гранатами обнаружил четырёхгранный ключ. Минуту спустя он уже стоял в комнате Коллинза.

Он осмотрел комнату, не зажигая света. Через окно, выходящее в сад, лился яркий лунный свет, вполне достаточный, чтобы различить отдельные предметы в комнате.

Хансен хорошо знал эту комнату. Ни ночной столик, ни кровать, ни открытый гардероб не привлекли его внимания. В нише за кроватью стоял холодильник, который сообщал неожиданный оттенок роскоши этой скудно обставленной комнате. Хансен стал на колени перед холодильником и пошарил рукой по полу. Провода вообще не было! Хансен тихонько свистнул сквозь зубы.

Попробовал сдвинуть холодильник с места. Он оказался слишком тяжёлым для этого, будто эмалированный ящик налили свинцом.

Хансен был вполне удовлетворён. Он вылез из окна и вышел в сад. Неожиданно донёсся звук автомобиля. У ворот остановилась машина полковника, и из неё выпрыгнул Коллинз. Хансен увидел, что, помимо Шукка и полковника, в машине находились ещё два парня из его личной охраны. Рокк сидел рядом с Шукком на заднем сиденье. Шукк опустил голову, его закованные руки лежали на коленях.

— Я вас ещё увижу? — спросил Коллинз, наклоняясь к окну машины.

— Я еду сейчас во Франкфурт, — ответил Рокк — С отчётом. У доктора будут ещё кое-какие дела в лагере. Завтра вы его захватите по пути.

Майор головой указал на Шукка.

— А что вы сделаете с ним?

— Я? — удивлённо спросил полковник. — Ничего. О нём позаботятся люди Гелена. — Он тронул шофёра за плечо.

— Давай побыстрей! Скоро рассвет…

Майор поднял руку, будто хотел послать уезжающим привет, но, спохватившись, быстро опустил её и направился к воротам.

Хансен открыл перед ним калитку.

«Итс пэй-дэй…»

Тяжёлый автомобиль пронёсся километров двадцать по шоссе, потом завернул к отдельно стоящей дачке и медленно покатил по узкой лесной дороге. Небо на глазах сменяло окраску. Наступал день. Лица сидящих в автомобиле теперь были ясно видны. Серые лица невыспавшихся людей.

На широкой просеке Рокк остановил машину и приказал выйти своим молчаливым помощникам.

— А вы, доктор, езжайте дальше. Вы же знаете приговор… — Полковник высунулся в окно, крикнул парням: — Здесь будете ждать! Через десять минут мы вернёмся.

Доктор сел за руль. Дал газ и тут же включил радио на полную мощность. Диктор американской радиостанции вёл передачу для солдат оккупационной армии.

«Хеллоу, ребята! Выпьем-ка нашего доброго старого виски. Сегодня день получки, ребята. Итс пэй-дэй…»

«Итс пэй-дэй… День расплаты!!!» — пронеслось в голове у Шукка, и он весь сжался в своём углу. Смертельный страх сломил его окончательно. Да разве Рокк будет церемониться с агентом, совершившим предательство? Но, может быть, обойдётся! Ведь он во всём сознался, он полностью во всём сознался! Нет, это вряд ли поможет. Молчаливые деревья вокруг, затянутая туманом безлюдная дорога через лес — вся эта странная местность… Нет, его положение безнадёжно. Это его последние часы. Шукк сжал закованные руки. В горле что-то забулькало.

Полковник Рокк сделал доктору знак.

— Вот сюда, в эту просеку, и погасите фары.

Доктор выключил свет. Подпрыгивая на кочках, машина плыла сквозь серую вату утреннего тумана. А проклятая каркающая мелодия назойливо лезла в уши:

«Итс пэй-дэй, итс пэй-дэй…»

Машина сильно подпрыгнула на толстых корнях какой-то старой сосны, и доктор зло проворчал:

— Темно, как в медвежьем брюхе!

От толчка полковник соскользнул со своего места его рука прикоснулась к бедру Шукка. Это прикосновение пробудило слабую надежду в груди Шукка. В нём, этом случайном движении, было что-то человечное. Шукк повернул к полковнику мёртвенно-бледное лицо.

— Полковник, что вы хотите сделать со мной?

Рокк даже не взглянул на него.

— А вы угадайте! — предложил он, и его голос прозвучал как-то наставительно, даже педантично.