Совершенное оружие

Алебарда рассекает прочнейшую броню моего черепа, так же легко, как рассекала снег несколькими минутами ранее. Она входит в мою голову всё глубже и глубже, даже не замечая множество перегородок разбивающие все пространство черепа на десятки практически изолированных друг от друга сот. Лезвие идет по диагонали, разрезая на своём пути всё от левой скулы, до правого края затылочной кости. Большая часть черепа отделяется и, повинуясь инерции удара, улетает в сторону, оставив со мной лишь основание и челюсти. Внутри ровного среза бешено пульсирует что-то красное, выделяющее с каждой секундой всё больше крови. В то время как практически обезглавленное тело продолжает по инерции двигаться к рыцарю.

Или не по инерции?

Ведь не могут же руки по инерции продолжать высвобождать ножи из удерживающих петель, а затем всаживать их с хирургической точностью в тело противника, в то время пока ноги по инерции несут безголовое тело вокруг лишившегося ноги рыцаря.

Всё происходит практически мгновенно, начавшись ещё в процессе моего предполагаемого убийства. Делая подшаг мимо рыцаря и как бы огибая его по кругу, я всаживаю по клинку, в его сердце, печень, почку, оба лёгких и гортань, не забыв по пути, одним длинным разрезом вспороть его живот, вместе со всем содержимым.

По итогу оказываюсь за его спиной, и сразу же делаю рывок на несколько метров вперёд, чтобы уйти от предполагаемой контратаки.

Ещё до того как успеваю приземлиться, чувствую сильный удар в центр спины. Весь корпус пронзает острая боль быстро распространяющаяся из точки попадания на всё более и более широкую область. Из центра нагрудной пластины, разорвав длинный участок брони на мелкие осколки, вылетает острие пробившей меня насквозь алебарды. Импульс от броска настолько велик, что меня сбивает с ног, из-за чего я заваливаюсь вперед, орошая всё вокруг обильными ярко-алыми брызгами.

Торчащее из груди лезвие вонзается в бетонную поверхность крыши и застревает, буквально пришпиливания меня к ней, как лепидоптеролог бабочку.

На то, чтобы подняться и вытащить из своего тела двух с половиной метровое лезвие, ушло около тридцати секунд. Благо можно было не особо торопиться, бегущему по лестнице благословенному нужно было преодолеть ещё пять этажей, а потративший последние силы на бросок алебарды рыцарь и вовсе не шевелился, продолжая лежать вниз лицом во всё сильнее и сильнее растекающейся луже крови.

Среди его вывалившихся сквозь дыру в боку разрезанных кишок, извивался целый клубок белесых нитей, которые пытались сшить собой все разрезы, чтобы остановить кровотечение, но получалось у них это слишком медленно. Доспех рыцаря тихо жужжал и издавал щелкающие звуки, по всей видимости, пытаясь хоть, как то реанимировать хозяина.

Я же стоял напротив этого печального зрелища, внимательно обследуя свою новую алебарду на предмет скрытых сюрпризов. И не зря, взрывчатки, яда, или рун дистанционного разрушения по какой-то неведомой для меня причине на оружие не обнаружилось, но и без неприятных нежданчиков тоже не обошлось. В выемке с обратной стороны лезвия оказалась небольшая нашлепка из другого материала, она была идеально замаскирована, полностью сливаясь с поверхностью внешне и ничем не отличаясь тактильно, поэтому обнаружить ее при простом осмотре было невозможно.

Собственно говоря, при первом беглом осмотре я эту нашлепку как раз таки проглядел. Но затем, не обнаружив на алебарде ничего способного, оторвать мои руки при малейшей неаккуратности, мне захотелось наконец проверить свою теорию по поводу материала данного изделия. Я попробовал пропустить через древко энергию души, и она послушно влилась в оружие, напитав его силой и попутно продемонстрировав мне, то что цельно в нём всё за исключением, уничтоженной мной сразу после обнаружения нашлёпки. Вывод из всего этого мог быть только один, местные благословленные тоже используют цэртанит.

Это вполне логично, поскольку энергию способна проводить исключительно органика, из которой наиболее подходящим для изготовления оружия является именно черный кристалл, можно быть уверенным, что в роли материала для алебарды использовали именно его, даже несмотря на странность в виде отсутствия света от пропитанного энергией матового, идеально отполированного кристалла.

Тело у моих ног дёрнулось, сжало в руке крупный осколок ножа, попутно слегка раскрошив его в ладони, и начало медленно подниматься. Вначале на четвереньки, а затем на колени.

Я не мешал этому мучительно медленному натужному процессу, хоть и был готов в любой момент пустить в ход свою замечательную новую алебарду.

Причиной моему терпению, было отнюдь не праздное любопытство, что собираются делать эти выпотрошенные остатки от некогда неплохого бойца, с моим ножом, как могло бы показаться со стороны.