Совершенные

– Нет, сначала ты, – возразила я, со своего места ощущая божественный сладкий запах и пытаясь не сглатывать голодную слюну.

Август глянул озадаченно, поднес банку ко рту. И замер. Медленно опустил руку и посмотрел сначала на меня, потом на открытую консерву с ложкой внутри.

– Кассандра, – сказал он. – Ты ведь врешь.

Я широко распахнула глаза. И как он догадался? Дамир всегда верил моим капризам. Может, потому что Дамир верил, что настоящая Кэсс именно такая. Стервозная, капризная, жестокая. Он не видел во мне иного и потому принимал за чистую монету любую глупость и гадость. Дамир ни на миг не поверил бы, что я могу отказаться от столь нужной мне еды ради другого человека. Что совру ради того, чтобы ему не было больно. Или чтобы он тоже поел.

Дамир видел лишь мою темную сторону – и с ним она с каждым разом темнела все сильнее. Тот, кто видел худшее во мне, это худшее и получал.

А вот Август… О Август! Он почему-то видел во мне что-то совсем другое. То, во что я и сама давно не верила. Мою светлую сторону.

– Если ты сдохнешь от истощения, некому будет довести меня до города, – быстро произнесла я, боясь выглядеть жалкой. Или доброй. Боясь, что он поймет мои истинные мотивы. Пусть думает, что я всего лишь забочусь о собственной шкуре! И только.

– Я не сдохну. – Он не спускал с меня внимательного взгляда. – Мой ресурс гораздо больше, не беспокойся. Ешь.

– Даже в мыслях не было о тебе переживать, – буркнула я. Его понимающий взгляд почему-то сильно меня нервировал.

– Правда? – Он поднял брови. – Кассандра, мне что, кормить тебя с ложечки?

– Кто тебе позволит? – проворчала я, пряча нос в одеяло.

– А я без позволения. – Он все-таки улыбнулся, и я фыркнула. Похоже, этого мужчину мне провести не удастся.

– Ладно. Компромисс. Делим все пополам. Договорились? Эта консерва твоя. Сладкое едим пополам.

Было видно, что он собирается отказаться, но потом глянул на мои упрямо сведенные брови и кивнул. Сгущенное молоко мы ели возмутительно медленно, смакуя каждую каплю, попадающую на язык, и запивая лакомство теплой водой. Ложка мне, ложка ему. Еще ложка мне… Сладость растекалась на языке, щекотала горло, нежила. И мне казалось, что я в жизни не ела ничего лучше. Словно сам древний бог явился накормить меня дивной амброзией…

Но увы, как ни растягивали мы удовольствие, оно все-таки закончилось.

Буря накрыла горы, ветер завывал так, что казалось, маленький домик не устоит и отправится в полет, хлопая двускатной крышей. От еды и скудного тепла безудержно потянуло в сон.

– Переждем ночь, тебе надо отдохнуть, – сказал Август. – Утром двинемся по шельфу вниз, с каждым километром будет теплее.

– Не говори мне слово «километры», – проворчала я, прикрывая глаза. Веки казались тяжелыми. И все же я не позволяла себе уснуть. – Почему ты не раздеваешься?

– Я…останусь в одежде. Она уже почти высохла.

– Не дури и снимай мокрое, Август. – И тут меня осенило: – Ты что же… смущаешься?

Он отвернулся, делая вид, что не слышит, а я едва не рассмеялась.

– Истиннодух, и правда смущаешься! Брось, я уже все видела. Ну почти. Раздевайся, одежду надо высушить, ты сам сказал. Иначе ты заболеешь и сляжешь с температурой.

– Я же сказал – она почти высохла.

– Да мокрое все, я отсюда вижу!

– Тебе кажется. К тому же я поел и теперь вполне способен себя согреть.

– Август, немедленно раздевайся! – командным голосом рявкнула я, но, увы, на этого человека мои властные нотки тоже не действовали. Он лишь фыркнул. Не выдержав, я все-таки рассмеялась. – Кошмар, я ощущаю себя старым развратником, соблазняющим невинную девицу! Не бойся, я не буду трогать твои прелести!

– Мои прелести? – поднял он брови.

– Ну да. Те, которые ты так отчаянно от меня прячешь. Не трясись, я не буду тебя совращать. В данный момент ты интересуешь меня лишь с гастрономической точки зрения.

– С какой?

– Плотоядной. Раздумываю, сумею ли тебя разделать и съесть, если нас завалит снегом, и мы застрянем в этой развалюхе.

– И как? Сумеешь?

– Вряд ли, – с истинным сожалением вздохнула я. – К тому же, если я тебя съем, то как найду дорогу в город?

– То есть причина лишь в этом? – насмешливо протянул он. – И это снова забота лишь о собственном благополучии?

– Даже не сомневайся. А теперь живо стягивай тряпки и лезь под одеяло. Раз я не могу тебя слопать, то хотя бы послужишь дополнительным источником тепла.

Он моргнул, рассматривая меня, потом хмыкнул, но все-таки стянул промокший свитер, аккуратно развесил рядом с моей одеждой у очага. Стянул ботинки. Подумал… и не стал снимать штаны. Я демонстративно закатила глаза. А потом скользнула взглядом по красивой мужской фигуре. Задержалась на рельефных плечах, прошлась по выемке позвоночника до самой поясницы и ремня. Прочитала парочку черных строк на лопатках. И подумала: хорошо, что штаны он оставил при себе…

Август опустился рядом, и я накинула на него край одеяла. Буря завывала как стая обозленных волков, скалящихся на наше ненадежное укрытие.

Я легла боком, потому что подстилка была узкой для нас двоих.