Совершенный изьян

Пётр моргал и осматривался — хотя не видел ничего, кроме бьющего в глаза прожектора в центре зала, — пока не услышал голос Мити:

— Эй! Я здесь!

Митя помахал толстопалой рукой. Он сидел у стены, рядом с перекошенным, как из ночного кошмара, иероглифом. Пётр пробрался к столику и молча уселся напротив.

— Здравствуйте! — улыбнулся Митя.

Пётр кивнул.

— Адская погодка, не правда ли? — Митя странно подмигнул ему и поднял со стола длинный, как химическая колба, стакан с кроваво-красным пойлом, в котором плавал похожий на бельмо молочный сгусток. — Ветер, — Митя причмокнул, — душераздирающий.

Он замолчал, отодвинул от себя стакан с коктейлем и посмотрел на Петра, прищурившись от пульсирующего света над танцполом. Свет отражался в его круглых очках. Пётр снял перчатки и подул на окоченевшие пальцы.

— Вы в порядке? — спросил Митя.

Пётр снова кивнул.

— Катерину я отвёз. Всё нормально у неё. Не могу понять, из-за чего это могло произойти. Может, как говорится, индивидуальная восприимчивость. Да и эта идиотская виртсцена… Надо было получше её проверить, конечно, это моя вина. Не виделись, кстати, с Катей последнее время?

— Нет, — ответил Пётр. — Было не до того.

Митя вывернул шею, делая вид, что рассматривает кого-то в толпе подростков, словно среди мелькающих фигур, серых, как тени, неожиданно приметил Катерину — она пришла одна и танцует там, вдали, отделённая от них полосами темноты и света.

— Не хотите ко мне присоединиться? — Митя взболтал стакан с кровавым коктейлем. — Для согрева души и тела, так сказать. Очень помогает.

Со стороны танцпола доносились барабанные удары.

— Вряд ли можно согреться такой дрянью.

— О, сегодня очень вкусные коктейли! Действительно согревающие! То, что я пью, — Митя скосил глаза в свой стакан, — называется как-то…

Он пригубил коктейль с таким видом, словно его вкус восстанавливал память. На танцполе что-то взорвалось, и уши Петру заложило от чудовищной реверберации.

— «Огненная катаракта», вот так! Забавная штука.

— Чего? — скривился Пётр. — Катаракта? Какой дебил придумывает тут названия?

— Дело не в названии. К тому же это самый обычный коктейль, ничего пото́м с вами не будет. Кроме похмелья, конечно же. Вполне подходит для людей вроде нас с вами.

— О чём вы?

— Неважно. Так я закажу?

— Мне всё равно.

Митя завертел головой в поисках официантки. Режущий прожекторный свет ритмично рассекал сумрак. Официантку ему удалось зацепить лишь спустя минуту нервного ёрзания на стуле. Та выслушала его заказ, скорчила недовольную мину и молча удалилась.

— Забавное всё же место, — сказал Митя, когда она ушла. — Я бы понял, если бы они вообще уволили всех официантов. Всё равно сюда очень редко ходят люди без сами понимаете чего. Но они почему-то их держат. При этом сервис просто чудовищный. Как будто они хотят напомнить нам о нашей, так сказать, неполноценности.

Прожекторный луч пронёсся над их столиком.

— Понимаете, — Митя наклонился к Петру, — мы тут для них как люди второго сорта.

— Мы?

— Да, мы с вами. Особая, так сказать, категория клиентов, которые не могут пользоваться терминалом. — Митя постучал ногтем по пластиковой столешнице. — Динозавры! Наверняка сейчас мы здесь единственные такие. Единственные, представляете? Среди всех этих! — Он показал на пульсирующий свет. — Думаю, этим меня «Радуга» и привлекает.

— Посмотреть на то, что у вас могло бы быть?

— Наверное. Можно и так сказать.

Митя осушил залпом стакан и поморщился.

— Со стороны всё это выглядит не очень-то привлекательно, — проговорил Пётр, разглядывая припадочные фигуры на танцполе.

— Это всё равно что слепые будут рассуждать о том, как ведут себя зрячие!

— Значит, здесь вы с Катей и познакомились?

Митя удивлённо моргнул и поправил очки.

— Да. Как и вы.

— Она, наверное, тоже приходила сюда, чтобы посмотреть, как там, на другой стороне?

— На другой стороне? Любопытно. — Митя облизнул губы. — Вообще всех нас…

— Шунт вы ей поставили? — перебил его Пётр.

— Я так и думал! Вы меня пригласили для того, чтобы в очередной раз бросаться бессмысленными обвинениями? Вы говорили, что хотите сообщить мне кое-то важное о…

— До этого мы ещё дойдём. — Пётр потёр ладони. Руки всё ещё ломило от холода. — А пока я никакими обвинениями не бросаюсь. Я задал простой вопрос. Да и заплатить за чей-то шунт — это ведь не преступление, правда?

— Какое это имеет отношение…

Митя резко замолчал — подошла официантка и поставила перед ним два похожих на химические колбы стакана.

— Возьмите! — Он пододвинул стакан к Петру. — Промочите горло.

Музыка неожиданно сбилась и замолкла. Свет мигнул, обрушив на них стену из темноты. Казалось, произошёл сбой в электросети, и даже танцующие замерли на площадке в нелепых апоплексических позах, точно поломанные автоматы. Пётр качнул головой, прогоняя морок, и музыкальная запись пошла по кругу — опять замелькали в прожекторных лучах неясные фигуры, и начал размашисто отдаваться грохот ударных в груди.

— Чего за херня… — пробормотал он.

Митя поднял брови.

— Шумноватое тут место для беседы, — сказал Пётр.

— Сегодня тут, можно сказать, тишина!