Совершенный изьян

Пётр взял похожий на колбу стакан, заглянул в него и сделал осторожный глоток. Коктейль по вкусу напоминал перебродивший сироп, разбавленный водкой.

— Кстати, — улыбнулся Митя, — я навёл о вас справки. Удивительное, конечно, совпадение. Пожалуй, это одна из причин, почему я всё-таки согласился с вами встретиться. Скажу честно, в первый раз вы произвели не самое…

— О чём вы вообще?

Коктейль, осевший на нёбе, медленно разлагался на составные части — кислое, сладкое, горькое.

— Не надо прикидываться. Я о нашей с вами общей проблеме. Большая редкость на самом деле. Как я понимаю, именно поэтому у вас с угрозом не сложилось?

— Вас это не касается!

— Наверное, да. К тому же не могу сказать, что мне это так уж интересно. Но вот вы сами, меня, признаться, заинтересовали. Скажу честно, никогда не встречал человека с такой же проблемой, как у меня. Это ведь всего лишь ничтожный процент, как я и говорил. Да и не каждый, к сожалению, спешит откровенничать. Впрочем, это я прекрасно понимаю. Далеко не каждому встречному хочется, знаете ли…

— Вам-т эта проблема не помешала в работе.

Всё вокруг вновь затихло. В лицо Петру ударил невозможный порыв ветра — как звуковая волна в звенящей тишине. Он покачнулся.

— Почему не помешала? Конечно же, помешала. Может, и не так, как вам, но, тем не менее… Всё, знаете ли, относительно.

Пётр промолчал.

— Но мне всё же интересно, что вы чувствуете? Нет ощущения, что он всё-таки работает, но не так, как нужно, а…

— Я не знаю, — пожал плечами Пётр. — Нет у меня никаких ощущений. По-моему, он просто не работает — и всё. А если об этом постоянно думать, то и свихнуться недолго.

— Верно. Признаюсь, после операции я стал несколько перебарщивать. — Митя щёлкнул себя пальцем по шее. — Всё жду, когда привыкну к мысли, что он никогда не заработает, но как-то не получается.

— Привыкнете? Странный способ вы выбрали…

Петра заглушил донёсшийся со стороны танцпола дребезг — будто сотни стальных шпал рассыпались по полу. Он болезненно поморщился, коснувшись виска.

— Что? — не расслышал Митя.

— Странный способ вы выбрали, чтобы привыкнуть! Порталы в рамочках на стенках. Подобные, — Пётр кивнул в сторону мечущихся в полумраке лучей, — заведения.

— Вы не понимаете! — Митя пригубил кровавый коктейль и мерзко зачавкал. — Я не делаю вид, что всего этого нет, как, возможно, делаете вы. В конце концов, это моя работа, вряд ли у меня получится. Тут нужно всё бросить и жить где-нибудь, так сказать, отшельником. Голову в песок спрятать. Это как если калека, у которого отняли руку, станет притворяться, что у всех остальных тоже нет руки. Глупо, не правда ли? Так что я поступаю иначе. Я стараюсь привыкнуть к тому, что мой шунт не работает. Принять это. Смириться. А не закрывать глаза.

— Мне вообще нет дела до этого шунта, — сказал Пётр. — Фурычит он или нет. Вот работу было жалко, да.

— Не верю я вам. Хотя сейчас вы, наверное, скажете, что и до этого вам нет дела.

— Догадливый.

— Но всё же… — Митя поправил очки. — Вы тесты какие-нибудь проходили после операции? На световые сигналы, например?

— Чего?

— Световой тест. — Митя развёл руками. — Синее, красное… Код такой световой на принудительную активацию. Что, неужели не проходили?

— А, это… — Пётр на секунду зажмурился, точно пытался избавиться от световых галлюцинаций. — Было, помню. Только результатов не было.

— Как и у меня. Занятно. После этого, знаете, реакция такая иногда на яркий свет бывает — он как насквозь прожигает. Начинаю даже немного побаиваться светофоров! — Митя захихикал. — Как будто вот сейчас красный свет загорится, и у меня в голове переклинит что-то. Не замечали такого?

— Не замечал.

— Занятно, занятно. Кстати, Лиза — уж не знаю, правда или нет, хотя врать у неё резона не было — говорила, что у неё тоже были проблемы с активацией. И как раз световой тест помог. Она так интересно расписывала, как шунт у неё в итоге заработал. Как будто сигнал изо всех сил пробивался через что-то, через пелену сумрака, как ударная волна, которую постоянно что-то останавливает. А все эти цвета… Можно подумать, у шунта есть собственная воля, и он сам хочет включиться. Червяк, — Митя осклабился, — в мозгах шевелится.

— Не включился бы, была б живой.

— Да кто его знает! А диагностика у вас как? Диагностика успешная была?

— Диагностика была успешная. Но шунт не работал. Вот и всё.

Митя несколько секунд смотрел на Петра, не моргая.

— И всё? Так просто? Никакого интереса? Не работает — и хрен с ним?

— Хрен с ним, — кивнул Пётр.

— Ладно! — Митя вздохнул. — Вижу, не складывается у нас. Не получается, так сказать, беседы. Ладно. Обмен сентенциями можно на этом завершить.

— И слава богу! — Пётр покосился на свой коктейль, но пить не стал. — Кстати, вы так и не ответили — шунт Кате вы поставили?

— Боже упаси, я же не хирург!

— Слушай, ты…

Пётр привстал.

— Постойте! — Митя примирительно поднял раскрытую ладонь. — Мы здесь оба по делу, так? Ссориться нам ни к чему. И, думаю, нас обоих сейчас больше интересует другая девушка, ныне покойная.

— Лиза.