Совершенныи вид (СИ)

– Она к нему вернется, – убежденно сказала Дарнис. – И тогда он снова придет к тебе – но на этот раз с ответами.

– Надеюсь, ты права, мама. – помолчав, Кор со вздохом добавил: – Ведь ты всегда оказываешься права…

– Ступай спать, сын. А по пути подумай, какой опасности ты подвергал себя – и всех нас – отправившись к людям один, никому ничего не сказав. А заодно и о том, что будет теперь, если люди решат обратить на нас свой гнев.

Голос Дарнис звучал спокойно, но Кор различил в нем суровый укор и виновато повесил голову, признавая правоту матери. И все же, когда он, уходя, отважился бросить на нее прощальный взгляд, в ее глазах он не увидел ничего, кроме любви, тревоги и глубокой, затаенной боли, которую он невольно всколыхнул.

Спускаясь обратно к своей хижине под ровный шелест дождя, Кор думал, что еще никогда в жизни не испытывал такого безнадежного, пронзительного одиночества.

Глава 7

Прошла почти неделя с того вечера, когда тело Найи предали огню на глазах тех, кто знал ее при жизни и любил – их собралось немного, но каждый искренне скорбел о ее смерти. Работники крематория позаботились о достойном внешнем виде усопшей: на ее лицо и шею искусно нанесли специальный грим, а тело облачили в традиционный «погребальный» костюм из белого шелка, напоминающий просторную пижаму. Казалось, Найя просто спит, мирно сложив руки на груди; ничто не указывало на то, какой страшной смертью она погибла. Глядя на сокрушенных горем родителей подруги (Прия едва стояла на ногах, поддерживаемая под локоть Сураджем), Дафна думала, что это к лучшему: иногда незнание уберегает хрупкое человеческое сознание от последнего шага в пропасть безумия.

После, когда все кончилось, Гай отвез Дафну домой, где остался с ней ненадолго, составив ей компанию за чашкой кофе. Разговор у них не клеился, и они просто молчали каждый наедине со своими мыслями, уставившись в залитое водой окно. На прощание они договорились в ближайшее время вместе навестить родителей – хотя Гай, не в пример сестре, бывал у них регулярно.

Следующие дни, вопреки опасениям Дафны, пролетали быстро, сливаясь в своем будничном однообразии, и у нее почти не оставалось времени для грусти. Разобрав, наконец, все видеозаписи с Оленьей Поляны, она подготовила материал для телевидения, планирующего выпустить небольшой документальный фильм о коэри. Тим ей в этом, скорее, мешал, чем помогал, поэтому она не возражала, что большую часть своего рабочего времени он проводил у Ирины. В свой обеденный перерыв она спускалась в кафе, где перекидывалась ничего не значащими фразами с коллегами; пару раз к ней в кабинет заглядывал Леонард, предлагая подкинуть ее до дома – но она вежливо отказывалась, предпочитая какое-то время держаться от друга подальше.

«В конце концов, он закрутит с кем-нибудь очередную интрижку и между нами все снова станет просто, как раньше», – с надеждой думала она. И вздыхала: будь Найя жива, не преминула бы заметить, что ей и самой не повредит немного развлечься. В последние пару месяцев до своей смерти подруга не раз пыталась устроить ей свидание с кем-нибудь из своих приятелей («просто секс, никаких обязательств»), но Дафна и слышать об этом не хотела. Хотя – она была вынуждена это признать – ее тело все чаще заявляло о своих потребностях, презрев сопротивление возмущенного разума. Быть может, оттого ей и было так трудно устоять перед дьявольским обаянием Штрома…

В Антроповилле, между тем, жизнь текла своим руслом, привычно и беззаботно – а где-то в сияющем лабиринте его улиц по-прежнему бродило безнаказанное зло.

***

С того вечера в парке, навеки впечатавшегося в его память, сила Триса стала прибывать с неотвратимостью морского прилива. Он продолжал учиться, узнавать мир, который его окружал, проводя часы за компьютером Кейры – и чувствовал, как в нем бурлит энергия, питающая его способности. Теперь он обрел над ними чуть больше контроля – мог, к примеру, усилием мысли сдвинуть стоящую на столе чашку – но старался не проявлять их в присутствии подруги, чтобы лишний раз не пугать ее. Тело его тоже жаждало движения, какой-никакой деятельности – и, несмотря на возражения Кейры и нескончаемый дождь снаружи, он стал совершать утренние пробежки в парке. Там он обнаружил крытую спортивную площадку, оборудованную всевозможными тренажерами, и добавил к своим пробежкам физические упражнения, которые на время помогали усмирить бьющую в нем ключом силу. Тело его, и без того крепкое, совсем скоро стало рельефным и мускулистым, сохранив при этом природную стройность; он был точно дикий вирис, поджарый, но с перекатывающими под шкурой мышцами. И все чаще он стал ловить на себе пристальный взгляд Кейры, заставляющий его испытывать непонятное смущение.