Совершенство (СИ)

Сахаров и Береза здороваются с Нестеровым рукопожатиями. А я, застыв, словно каменное изваяние, изображаю искреннюю заинтересованность красноречием мужчины с микрофоном, понятия не имея кто он и о чем вообще рассказывает. Пульс гулко стучит в висках, а в горле образовался ком, мешающий говорить. Подумать не могла, что в присутствии этого мужчины буду чувствовать себя настолько неуютно.

Отпиваю шампанское из бокала парой больших глотков. Пузырьки резко бьют в голову и в нос, но я надеюсь, что алкоголь хоть немного успокоит мое волнение и придаст уверенности.

К счастью, Марк игнорирует мое демонстративное пренебрежение этикетом и тоже не говорит мне ни слова.

— Пойдем, скоро наша очередь, — обращается он к Лере и вместе они уходят в сторону небольшого постамента с пресс-волом, где и расположились выступающие.

Какое-то время я смотрю вслед, против воли отмечая, как перед Нестеровым снова расступаются гости, словно тоже нутром ощущая исходящую от него опасность. Оставшееся в бокале шампанское допиваю залпом и ставлю его, пустой, на поднос одного из снующих повсюду официантов.

Вскоре Береза увлекается съемкой видео-материала о «Талассе», а Никита неожиданно предлагает:

— Прогуляемся по комплексу? Все равно эти речи еще надолго растянутся.

Эта фраза разряжает обстановку, и я с нескрываемым удовольствием соглашаюсь. Мы обходим гостей, увлеченных выступлением. Следуем мимо ломящихся от деликатесов фуршетных столов, пересекая огромный холл.

— Ты ведь заместитель Леры, тебе разве выступать с речью не нужно? — беззастенчиво беру Никиту под локоть, якобы, чтобы удобнее было лавировать в людской толпе в туфлях на высоком каблуке.

— Ее выступления будет достаточно, — отзывается он, не протестуя против моего явно собственнического жеста. — Думаю, ты успела заметить, кто в нашей паре главный.

Вижу, что роль подчиненного Дубининой его раздражает и спешу развить тему, многозначительно заявляя:

— Каждый из нас сам творец собственного счастья. Впрочем, и несчастья тоже.

— И ты счастлива, Лана? — серьезно спрашивает Ник, словно мы беседуем наедине и нет вокруг нас людского гомона, не раздается противным эхом голос кого-то из выступающих, усиленный микрофоном и колонками.

Отвечаю, ни раздумывая ни минуты, бессовестно солгав:

— Вполне.

Понимаю, что моя задача — сказать Сахарову то, что он желает услышать, а не вылить на него собственные переживания, словно ушат ледяной воды.

— Завидую, — печально усмехается Никита.

Мы останавливаемся у окон, занимающих целую стену от пола до потолка. Район Эгершельда расположен на полуострове Шкота и море окружает его почти со всех сторон. Между серыми силуэтами жилых домов виднеется морская гладь, над которой в сгущающихся сумерках уже поднимается растущая луна. До того, чтобы стать полной, ей не хватает совсем маленькой дольки. Так и мне, наверное, все время чего-то не хватает для полного счастья.

«Давай, Милашечка, скажи ему, что для счастья ему просто нужна рядом ты, — потирая ладошки подсказывает чертенок с левого плеча. — Видишь же, что он это и без того уже понял, но решиться никак не может».

Отвожу взгляд от опостылевшего города за окном. Поворачиваю голову к Никите, дожидаясь, пока мы встретимся взглядами. И четко, так, чтобы каждое из моих слов отпечаталось в его сознании, произношу:

— Тебе просто нужен рядом человек, который бы понимал тебя и поддерживал.

— Так и есть, — отвечает Ник, плотно сжав губы.

Вижу, как непросто ему решиться на отказ от Дубининой в мою пользу. Тем не менее, не собираюсь брать этот груз на себя. Подтолкнуть в бездну — всегда пожалуйста, а вот нести ответственность — ни за что.

Этим мы очень похожи с чертенком, бессменно дежурящим на моем левом плече с тех пор, как я, еще будучи подростком поняла, что весь мир — зло и грязь. Что все вокруг лгут и никому нельзя доверять. Что все предают и выбор стоит лишь между «ты» или «тебя».

Глава 6. Боль для музы

«I always knew it would come to this

Things have never been so swell

I have never failed to feel

Pain»

Nirvana — You Know You're Right

(Перевод: Я всегда знал, что всё придёт к этому. Дела никогда не шли так замечательно. Я никогда не упускал возможность почувствовать боль).

Многозначительно молчу, позволяя Сахарову самому прийти к нужным выводам. Расставить приоритеты, со стороны кажущиеся мне очевидными.

Ник переводит взгляд на серые сумерки за окном и размышляет вслух:

— Знаешь, я с детства мечтал быть поэтом, но родители решили, что их сын должен стать архитектором. И я окончил нужный вуз, подчинившись их воле. Теперь они считают, что женитьба на Лере — отличный шаг для продвижения по карьерной лестнице. Для того, чтобы стать среднестатистическим офисным клерком среднего класса. И я снова готов подчиниться. Мне не на что жаловаться, но иногда кажется, что я предал свои мечты и мог бы жить по-другому, если бы слушал самого себя.

«Мечта, а не мужик, — резюмирует чертенок, восхищенно аплодируя. — Такая как ты, Милашечка, будет помыкать им без зазрения совести. Надо брать».