Совершенство техники

Человек стал мобилен, более мобилен, чем когда бы то ни было. Эта мобильность — признак дальнейшего развития массовости, составляющей единое целое с техническим прогрессом. Ведь один из признаков техники — освобождение человека от всех связей, не имеющих рационального характера, и подчинение его рациональным отношениям. Возрастающая мобильность человека связана с развитием организации и аппаратуры, поскольку в этих условиях повышается его пассивная подвижность. В равной степени возрастает и духовная податливость, то есть подверженность идеологическим воздействиям.

Восприимчивость целых слоев населения к идеологическим влияниям и вытекающая из этого свойства власть идеологов являются особенностями массы. Идеология представляет собой обобщенную, вульгаризированную форму веры и знания, и как таковой ей в меру ее действенности присуще свойство перемещаемости. Для достижения своих целей Техник вообще не нуждается в идеологии, поскольку он владеет инструментами власти, позволяющими ему обходиться без нее. Но именно по той причине, что Техник не занимается ничем, что выходило бы за пределы его сферы, претендуя в то же время на универсальную власть, идеология охотно заключает союз с техникой, как бы заполняя собой пустующие ниши. В союзе с техникой идеология заимствует у нее громадные силы и направляет весь запас энергии, накопленный благодаря организации и аппаратуре, на достижение одной определенной цели. Ее союз с техникой не случаен. Ведь знания Техника так же перемещаемы, как машины, установленные на медных рудниках Катанги или на золотых копях Бразилии. Это знание так же не привязано к личности, как не привязан к ней функциональный труд рабочего. Оно может быть не только приобретено своим трудом, но также похищено, украдено, выведано шпионами, его можно переправить в любую точку земного шара, причем в отличие от вина или чая оно нисколько не пострадает от перевозки, ибо оно внекачественно, это знание не обладает градациями достоинства.[16]

Монопольное положение техники, наблюдающееся на раннем этапе ее развития, существует теперь лишь благодаря опережающему развитию, достигнутому там, где ее раньше начали применять. Но это опережающее развитие невозможно сохранить никакими стараниями (а их в свое время было приложено немало), потому что знание, на котором основана эта монополия, неспособно себя защитить. В ответ на упреки в том, что это знание, мол, напрасно выпустили из рук, позволив овладеть им, например, азиатским народам, следует напомнить, что такое знание нельзя уберечь, потому что оно внекачественно. Для охраны технических достижений, используемых в вооруженных силах, государствам приходится применять особые, нетехнические меры безопасности.[17] Наконец, сам Техник как таковой не заинтересован в засекречивании изобретений и их монополизации — зачем он станет мешать техническому прогрессу, то есть сам себе ставить палки в колеса?

Поскольку техническое знание само себя не оберегает, оно нуждается в правовой защите, которую ему гарантирует патент, охраняющий тот или иной технический метод и его использование в течение определенного срока или пока это право не будет востребовано. Показательно, что первые Literae patentes, то есть документы о присвоении привилегий, появились в Англии и что именно в Англии впервые было признано патентное право, которого не знали ни античность, ни средневековье. Между авторским и изобретательским правом имеется заметное различие, установленное юристами. Условием охраны авторского права является наличие определенным образом оформленного правого блага,{91} в то время как изобретательское право защищает идею как таковую, без определенного оформления, при условии ее технической применимости. Признаком же всякого знания, обладающего качественным достоинством, является его самозащищенность, которая проявляется не только потенциально, но и актуально при каждом акте его возникновения.

36