Совещание

Фоссер. И вы воображаете, будто вам поверят? Вы ходите с гордо поднятой головой (глядя по очереди на каждого), потому что издатели не переводят вам деньги на счет в швейцарском банке — по крайней мере напрямую... — и потому что вам не суют конверты в карман. Ну и что? Есть разные способы продаваться, и все они вам хорошо знакомы. Раздутые бонусы, премии под видом гонораров за предисловия или вознаграждений за участие в рекламной кампании, публикация сборников статей, ничем не оправданное переиздание ранних произведений и наконец самый жирный кусок — собрание сочинений. В общем, выбор большой.

Готье-Монвель. Я получаю только то, что мне причитается. Если на книге стоит мое имя, это гарантия, что ее раскупят.

Клодина Ле Галлек. Мои книги тоже хорошо продаются, что бы вы там ни говорили. Какой издатель станет работать себе в убыток? Возможно, вы не в курсе, но тираж нескольких моих романов превысил сто тысяч.

Шариу. А у меня одна книжка вышла тиражом в сто пятьдесят тысяч! А вам, Микаэль, после каждой книги приходится менять издателя!

Фоссер. С некоторых пор в сочетании "литературная премия" ключевым словом стало не прилагательное "литературная", а существительное "премия". Благодаря вам и вашим пособникам из жюри других литературных премий три издательства получают огромную ежегодную ренту. Конечно, эти суммы нельзя сравнить с прибылью строительных компаний, предприятий по очистке воды или фирм-экспортеров оружия. (Пo очереди указывая пальцем на каждого.) Но фаворитизм — такое же зло, как торговля политическим влиянием или плата за тайное посредничество.

Готье-Монвель. Это шампанское ударило вам в голову. Очевидно, вы плохо переносите алкоголь...

Фоссер. Снобизм, преданность клановым интересам, классовая нетерпимость заставляют вас проводить сегрегацию, соблюдать апартеид. Вы произносите высокопарные речи, изгоняете недостойных, потрясаете знаменем Литературы с большой буквы, но вы — жрецы, не верящие в своего бога. И первые ваши жертвы — это писатели, включая и тех, кто публикуется в ваших издательствах: для вас это просто пешки, которыми вы распоряжаетесь по собственному усмотрению. Вся эта система безнадежно прогнила.

Клодина Ле Галлек. "Прогнила"! Ну и выражения у вас!

Готье-Монвель. Честное слово, вы себя возомнили каким-то Зорро, борцом за права угнетенных и обездоленных! Но знаете, милый мальчик, вы мелковаты для этой роли!

Фоссер. Вполне возможно.

Готье-Монвель. Есть поговорка: камин, который...

Фоссер. Да идите вы с вашими поговорками! Мы ими сыты по горло.

Готье-Монвель. Что вы имеете против моих поговорок? Разве я не вправе внести свой вклад в сокровищницу родного языка?

Клодина Ле Галлек. Успокойтесь, успокойтесь! Жан-Поль, Микаэль, вы ведете себя как дети. Перестаньте пререкаться из-за пустяков. Жан-Поль, мы обожаем ваши поговорки.

Готье-Монвель. Вы слишком добры!

Клодина Ле Галлек. Мы обожаем ваши поговорки, но нам хочется есть. Надо голосовать побыстрее, обед больше не может ждать. Так давайте проголосуем. Быстро. И демократично.

Фоссер. Демократично! Хороша демократия, при которой итог выборов известен заранее! Диктатура надувательства! Торжество шулеров!

Шариу (задыхаясь от негодования). Мы больше не потерпим ваших... ваших...

Готье-Монвель. Не обращай внимания. Пускай выговорится, ему станет легче.

Фоссер. Да, мне от этого легче.

Готье-Монвель. Ну и чего вы добиваетесь? К чему эти разглагольствования?

Фоссер. К тому, что мы сейчас дадим Констановскую премию роману Фредерика Бовэ "Зима в Гватемале"... На этот раз большой куш достанется издателю, который не входит в "Банду трех".

Клодина Ле Галлек. Почему бы и нет? Все решит голосование!

Фоссер. Как это красиво звучит! "Все решит голосование"! Но я ведь уже сказал, что не очень-то верю в... голосование. А потому я предлагаю повлиять на его итоги.

Готье-Монвель. Каким образом?

Фоссер. Я призываю вас: давайте единогласно присудим премию "Зиме в Гватемале"!

Шариу. Единогласно? А как быть с отсутствующими коллегами? Их выбор уже сделан!

Фоссер. Ну, это не проблема. Наверняка у вас найдутся лазейки, обходные пути — вы ведь мастера своего дела. Выкручивайтесь, как знаете! А иначе...

Готье-Монвель. А иначе...

Фоссер. А иначе, когда Александр выйдет к журналистам объявлять итоги, я выйду вместе с ним. (Пауза.) И заявлю о своем решении покинуть жюри.

Готье-Монвель. Такое уже бывало.

Фоссер. Может, и бывало, только этого еще не показывали в прямом эфире. Я нарушу обет молчания! Я расскажу все. Это тоже будет впервые.

Шариу. Вы не посмеете!