Совещание

Готье-Монвель. Дорогая Клодина, если бы Шарля-Эдуара не было, его следовало бы придумать. Это гениальный дипломат, это Фуше и Талейран Сен-Жерменского предместья [1].

Клодина Ле Галлек. Перестаньте! Перестаньте! Хватит поносить Шарля-Эдуара. Ведь он воспитаннейший, умнейший человек... и отличный музыкант! Божественно играет на рояле. Вы знаете, что он учился у Ива Ната? (Пауза). И еще он такой приятный внешне...

Готье-Монвель. Вы случайно не влюбились? Может, перейдете к нему в "Гранадос"?

Шариу. Дорогая Клодина, я буду счастлив принять вас...

Клодина Ле Галлек. Мне хорошо в "Пресс дю Шеналь", и я не имею ни малейшего желания уходить оттуда. Начальство меня любит, ласкает и балует. Но я считаю, что вы несправедливы к Шарлю-Эдуару. Вы просто завидуете ему. В интересах своего издательства (повернувшись к Шариу) — вашего издательства он занимается связями с общественностью и работает не жалея сил. Он по очереди приглашает членов жюри основных премий на ужины и обеды, а между нами, некоторые из них почти что выжили из ума, так что вряд ли он получает удовольствие от этих встреч. И он использует любой повод — семейное торжество, день рождения, награждение орденом, — чтобы послать кому-то коробку конфет, а кому-то цветы или просто теплое письмо с поздравлениями. Это же адский труд! Мне остается только жалеть, что в "Пресс дю Шеналь" нет своего Шарля-Эдуара!

Готье-Монвель. Дорогая Клодина, вы одна стоите десятка Шарль-Эдуаров!

Клодина Ле Галлек. Вы гадкий льстец, вам должно быть стыдно.

Шариу. Жан-Поль говорит чистую правду.

Клодина Ле Галлек. Но я не заслужила...

Готье-Монвель. Нам несказанно повезло, что у нас в жюри такая очаровательная женщина — протестуйте, краснейте, но это факт...

Шариу. А также самая необычная и смелая романистка со времен Колетт - великой Колетт...

Клодина Ле Галлек. Тут я уже не просто краснею, я пылаю!

Готье-Монвель. Но этот яркий румянец так идет к цвету вашего платья! (Наклоняясь к Клодине.) Так идет!

Клодина Ле Галлек (изображая смущение). Жан-Поль, Жан-Поль!

Готье-Монвель (совсем другим тоном). Давайте подытожим. Итак, "Празднику у Капулетти" достается "Севинье", "Трудным родам" — "Констан", а роману, вышедшему в "Гранадосе" — премия Жирардена. Вас это устроит?

Клодина Ле Галлек. Бог ты мой, ну конечно, почему же нет? По-моему, это разумное распределение наград... (Пауза.) Может, прямо сейчас и пообедаем?

Готье-Монвель. Прошу вас, давайте соблюдать формальности. Надо же все-таки проголосовать. А чтобы проголосовать, надо дождаться Микаэля. (Смотрит на часы.) Ничего себе! Выпьем по бокалу шампанского?

Клодина Ле Галлек. С удовольствием. (Пауза.) Как себя чувствует Фердинан?

Готье-Монвель. Фердинан?

Клодина. Фердинан Бенаму.

Шариу. Правда, он же Фердинан! Все почему-то называют его по фамилии.

Клодина Ле Галлек. Как он?

Готье-Монвель. Сносно. На прошлой неделе мы с Александром были у него в больнице...

Шариу. Кхм... (Прокашливается.) Кхм...

Готье-Монвель. Александр был у него в больнице... Он совсем плох, бедняга.

Шариу. Да, это конец.

Клодина Ле Галлек. Я так ценила его.

Шариу. Мы все его ценили.

Клодина Ле Галлек. Вы уже думали о... о ком-нибудь?

Шариу. Клодина, он еще не умер, а вы уже подыскиваете ему...

Клодина Ле Галлек. Что? Ничего я не подыскиваю. Просто размышляю вслух...

Готье-Монвель. Дорогой Александр, нельзя упрекать Клодину за то, что она... размышляет. (Клодине.) Мы, как и вы, пока еще ничего не подыскиваем...

Шариу. Это преждевременно.

Готье-Монвель. Явно преждевременно.

Шариу. Да, явно преждевременно.

Готье-Монвель. По ходу разговора мы назвали несколько имен... (Пауза.) В частности, мы подумали о Фейю...

Шариу. Ты подумал! А я тебе сказал, что не это имя назвал бы среди первых!

Готье-Монвель. Верно. А я тебе ответил, что мы должны сохранить некий баланс...

Шариу. Жан-Поль хочет сохранить процентный состав нашего жюри: три автора "Вожла", три автора "Гранадоса", два автора "Пресс дю Шеналь" и два независимых выборщика. Поскольку Бенаму — автор "Вожла", его преемник тоже должен быть автором "Вожла".

Клодина Ле Галлек. Насколько я знаю, в нашем уставе такого правила нет.

Готье-Монвель. Верно. Но так... целесообразнее.

Клодина Ле Галлек. Скажите, помимо этих... тонкостей, вас ничего не смущает в составе нашего жюри?

Готье-Монвель. Да вроде бы...

Клодина Ле Галлек. Девять мужчин и одна-единственная женщина – это вас не смущает?