СОВЕСТЬ: ПОИСК ИСТИНЫ

Второй важной причиной сомнений Успенского в ценности книги как средства обучения являлось его собственное большое уважение к силе слова. Как выдающийся журналист дореволюционной России Успенский зарабатывал на жизнь с помощью слов и прекрасно осознавал как их действенность, так и их непокорность. Хорошо составленные на странице слова могли бы выразить мысль так, как не смогла бы обычная речь: с другой стороны, далеко не безупречно написанное предложение могло бы из-за своей двусмысленности внести больше неясности, чем прояснить. Успенский осознавал важность точного слова в нужном контексте, поэтому часто в течение нескольких лет после написания просматривал рукопись снова и снова. Типичным примером является повесть "Странная жизнь Ивана Осокина", написанная в 1905 году, но не опубликованная до 1915 года. Несколько его книг, включая хорошо известную "В поисках чудесного: фрагменты неизвестного учения", он вообще предпочел не публиковать. "В поисках чудесного" появилась как рукопись в 1925 году, в 1930-х годах читалась вслух членами Лондонской группы Успенского, прошла множество пересмотров и все же не была опубликована при жизни Успенского. Люди, которые хорошо знали Успенского и которые посещали его встречи, вспоминают, как часто он подчеркивал важность верного слова для определения конкретного состояния, его отказ вовлекаться в использование религиозного и философского жаргона и его осознание, что ни одно утверждение не имеет смысла, если взято вне контекста. Один из его бывших учеников комментировал: "Если кто-то начал вопрос со слов "Господин Успенский говорил на прошлой неделе…" он бы выслушал вопрос и затем спросил: "но в какой связи я это говорил?" Многие также помнят его уважение к "ужасающей" власти печатного слова. Он понимал, что философия, однажды заключенная в книгу, подвергается опасности остаться там погребенной. Она становится предметом бесконечных разделений, или воспринимается как евангелие, и она становится такой же мертвой, как и законы медесов и персов. Поэтому Успенский осознавал риск публикации книги и не спешил увидеть свои работы среди твердых обложек.

Успенский был мастером как разговорного, так и печатного слова. В первую очередь он был учителем, и пять глав этой маленькой книги не являются результатом работы человека, пишущего в одиночестве в тишине кабинета, но это труды учителя, объясняющего систему идей, которые могут быть постепенно оценены и правильно поняты с помощью вдумчивых вопросов слушателей и их искреннего желания научиться.

Двадцать шесть лет (1921-1947 гг.) Успенский руководил встречами, на которых люди, заинтересованные работой в системе, могли услышать основную лекцию, затем прояснить ее знание для себя, задавая точные вопросы (правильная формулировка вопроса была частью самодисциплины, требуемой Успенским). Как вспоминает один из членов кружка "О": "Лекции читались в группах из 60 или 70 человек один раз в неделю в течение трех месяцев. Встречи длились два часа, обычно в первой части читалась лекция, а затем предлагалось задавать вопросы, на которые отвечал Успенский… Во время встреч, как правило, велись стенографические записи, и после смерти Успенского сделана большая подборка выдержек из них и опубликована под названием "Четвертый путь" в 1957 году. В этой книге есть очень много материала для изучения.., но трудно извлечь самородки".

Настоящий том состоит из пяти коротких очерков, которые первоначально были изданы как отдельные книги с 1952 по 1955 гг. после смерти Успенского, перед составлением "Четвертого пути". Книга была напечатана для частного распространения, было выпущено не более 300 копий, но они не продавались н были недоступны для широкой публики до настоящего времени. Подобно "Четвертому пути" пять глав в этом томе были построены и из сказанного Успенским на этих встречах. В отличие от размаха этого большого тома, здесь каждый очерк концентрируется на одном принципе системы таким образом, что "извлечь самородки" становится легче.