Совесть русского народа. Василий Белов и Валентин Распутин

– Спасибо, что откликнулись на наше предложение поговорить, – еще бодрее и увереннее сказал Бабурин.

Военные сразу оценили добродушие знакомого политика, и их лица успокоились, просветлели. Лишь у одного широкоплечего солдата, более старшего по возрасту, сохранялось суровое и холодное выражение, а в раскосых глазах бегал пугливый огонек. Бабурин поздоровался со всеми за руку, подошел и к широкоплечему. Рядом с ним уже стоял Белов и бодро говорил: «Дайте мне хоть обнять вас, дорогие мои!». Тут «пал и последний бастион». Доброволец улыбнулся, распростер руки. Поздоровались со всеми и мы.

Тот же парень-крепыш взволнованно произнес первые слова:

– Нам сказали: идите, будет Белов! А мы не поверили… Игорь, ты говорил, что это все «байки».

Игорь оцепенел, будто встал над пропастью, поправил на поясе ремень, смущенно посмотрел на писателя. Сосед толкнул его плечом, ощущение неловкости постепенно прошло. Долговязый молодой человек с высоким загорелым лбом, ободряюще потряс руку писателя. Никто Белова не представлял – всем почему-то сразу стало понятно, кто в подошедшей группе живой классик литературы.

Белов оказался настоящим Беловым – небольшого роста, со скуластым лицом и белесой бородой. Для них это стало понятно с первых минут общения. А вот меня Василий Иванович удивил. Обычно он был немногословен и застенчив. Сегодня его словно кто-то «уколол», ввел в организм инъекцию бодрости и стремления быть в эпицентре внимания. Правда, он, совершенно ошеломленный таким вниманием, все же сохранил хладнокровие и внешнее спокойствие,

– Скучаете по родному дому? – спросил Белов.

– Есть немножко.

– Бывает.

– А у меня дома нет, – сказал один из добровольцев.

– Как нет? – удивился Белов. – Дом, он у всех есть. Ты откуда приехал? Где твои родители?

– У меня и родителей нет, – не без некоторой неловкости вынужден был объяснить невысокого роста парень. – Родом из Красноярска. Жену и двоих детей, чтобы не преследовали, пришлось перевезти в другое место жительства.

– Как тебя звать?

– Юрий Шарапов, – нехотя представился парень. – Мой дом пока здесь. И во мне уже течет сербская кровь.

Никто из нас не стал спрашивать, почему в человеке, рожденном в сибирском городе, течет сербская кровь. Возникла неловкая пауза. Мы молча смотрим на Шарапова, а он на нас.

О некотором смущении Шарапова тут же догадался его друг, назвавшийся Андреем. Он тоже был невысокого роста, но плотного телосложения, с густыми бровями и веселыми серыми глазами. Андрей просто и бесхитростно рассказал о подвигах сибиряка, в том числе и про последний бой:

– Его только что привезли к нам из Пале. В госпитале лежал. Привезли вместе с канадцем. Он попал в окружение. Долго вел бой, убил в нем сто шесть моджахедов. Получил четыре раны.

Выходит, во время операций сибирскому парню не раз обменяли кровь.

Белов спросил про канадца. Оказывается, он тоже приехал воевать за установление справедливости в Боснии. То ли книг начитался, то ли его древние корни как-то связаны со здешними краями… А, может, все гораздо проще: взял котомку и пошел из дома в волонтеры, чтобы зло никогда не торжествовало над добром. Ведь здравомыслящий человек не может не понимать, что сербы воюют не за захват чужих территорий, а за землю, исторически им принадлежащую и политую кровью их отцов и дедов. Это только зомбированные обыватели воспринимают ложь о «кровавых сербах», учиняющих этнические чистки, за чистую монету. Тысячи лет сербы жили рядом, например, с цыганами, венграми и ни одного не убили. Проблемы с албанцами вышли из-за того, что они стали выживать и изгонять сербов с их земель. И русский, и канадец это давно поняли, и вот теперь вместе дерутся за правду сербов.

Взгляд Шарапова во время разговора стал напряженным. Ему, видимо, не хотелось, чтобы приезжие политики знали о его подвигах. Вдруг все не так изобразят в Москве? И что потом ожидать от их пересказов? Не дай Бог какая-нибудь нехорошая весть долетит до жены. Он замолк и отошел в сторону. Добрые человеческие чувства, исходящие от посторонних людей, занимали здесь второстепенное место, так как они могли подвести, разжалобить, развязать язык. Известно – береженого Бог бережет.

Смутные представления о канадском добровольце развеял Игорь. Тот, как я и предполагал, нашел Сербию по карте, взял оружие в руки и пошел убивать мусульман из уверенности, что их зло нужно наказать. Рассказал Игорь немного и о тех русских ребятах, что погибли и похоронены на сараевском кладбище. Зато рассказ о себе Игорь свел к нескольким скупым фразам. Приехал он из Норильска. И баста.

– Я был на том кладбище, – признался Белов. – Видел русские могилы. Постоял. Помолился. Вспомнил про убитого на войне отца… Долго искал его могилу, да так и не нашел.