Совет Девяти

Наконец они с Дарритом подобрались к циферблату. Оказалось, что центральная часть его была выполнена из молочного непрозрачного стекла, а вот ячейки между цифрами позволяли заглянуть в комнату. Один же фрагмент между четверкой и пятеркой был открыт как окошко. Усевшись на парапет рядом с ним, Омарейл и Норт получили возможность наблюдать за происходящим в Часовом зале. Пока что в нем не было ни души.

Почти все пространство в комнате занимал большой стол, который сперва показался Омарейл круглым. Но затем она заметила, что тот имел грани, которых насчитала ровно девять. Столешница была выполнена в особой технике мозаики, когда тонкие слои полудрагоценных камней заключались в искусный рисунок из металлических контуров. Вокруг стола стояли одинаковые стулья, обитые темно-синим бархатом. На высоких спинках золотой нитью были вышиты совы с распахнутыми крыльями – символ Совета Девяти. Мраморный пол с серыми прожилками блестел так, что в нем отражался потрясающей красоты купол. Позолоченные своды сходились в нескольких точках потолка, венчаясь сложными бронзовыми плафонами. Между ребрами сводов поверхность была выкрашена в синий и украшена множеством созвездий.

Наконец Омарейл обратила внимание на массивную деревянную дверь с причудливой резьбой. Над ней располагалась бронзовая лента, которая будто когда-то развевалась на ветру, но теперь навсегда застыла, являя зрителю фразу – «Согласием процветаем». Девиз Совета Девяти перекликался с девизом Ордора, написанным золотом вдоль дверного косяка: «Один стремится – все вместе достигают».

С громким щелчком стрелка огромных часов сдвинулась, раздался оглушающий звон колокола, и в этот момент дверь открылась. В зал вошли девять человек в одинаковых темно-синих мантиях. У каждого на груди на толстой цепи висела бронзовая сова, размах ее крыльев достигал не меньше десяти сантиметров.

Патеры расселись вокруг стола, и Омарейл стала с жадностью вглядываться в их лица. Все, кроме одного, были ей знакомы. Каждый из членов Совета выглядел сейчас сосредоточенно и серьезно. Белория расположился лицом к окну-циферблату, и Омарейл отлично видела его. Троих же – Таммита, Боргейна и Канари – рассмотреть не могла, так как они разместились к ней спиной.

– Приветствую, господа, – важно произнес Белория. – Заседание Совета Девяти прошу считать открытым. Да пребудет с нами Свет.

– Да пребудет с нами Свет, – хором отозвались Патеры.

– Все вы знаете, по какому вопросу мы собрались сегодня, – продолжил Ил. – Ситуация в королевстве становится все более опасной. Ордору требуется официальное решение Совета в отношении предсказания. Совалия Дольвейн сделала заявление: предсказание более не имеет силы. Но для того чтобы принцесса Омарейл могла выйти из башни, необходимо отменить все изданные указы, в том числе те, что были сделаны Советом. Сделать это можем только мы. Поэтому сегодня мы должны проголосовать за отмену действия предсказания и освобождение Ее Высочества Омарейл Эйгир Доминасолис. Согласно нашим правилам, отмена действующих указов может быть принята только единогласно. В случае, если хотя бы один член Совета проголосует против отмены, она не будет принята. Начнем. Господин Планта.

Из-за высокой спинки стула Омарейл не видела Патера Фортосдора, ее взору доступны были лишь его руки. Тонкие пальцы отстукивали ритм на подлокотниках.

Принцесса хотя и не хотела дразнить себя надеждой, все же отчего-то верила, что этот человек сдержит обещание.

– Ни один человек не заслуживает такой судьбы, какая была уготована принцессе Омарейл, – заговорил Планта. – И если уж женщина, невольно обрекшая Ее Высочество, провозглашает свободу, почему не должны и мы? Иан Планта во благо и от лица Фортосдора голосует «за». Нет места лучше, чтобы расти.

Он завершил речь девизом своего города, повисла небольшая пауза. По лицам остальных Патеров было трудно понять реакцию на слова коллеги. Белория кивнул и произнес:

– Господин Бордора.

Омарейл почувствовала, как отчаянно забился пульс на шее. В горле пересохло. С Бордорой они разговаривали так давно! Что, если он передумал? Теперь доводы, которые они приводили в разговоре с ним, казались неубедительными. Гарантий не было никаких.

– Наша вера не допускает, – заявил мужчина, поглаживая свою белоснежную бородку, что так красиво контрастировала с глубоким синим цветом мантии, – чтобы между монархом и королевством была преграда. Как того не допускает и здравый смысл. Мы сейчас голосуем не просто за судьбу Ордора, но за будущее наших детей. Север Бордора во благо и от лица Успада голосует «за». Протяни руку.

Принцесса выдохнула. Они с Дарритом улыбнулись друг другу и снова устремили взгляд на Патеров.

– Госпожа Дольвейн, – произнес Белория.