Совет Девяти

Во главе стола пустел стул, предназначенный для хозяина дома. На противоположном конце сидел Ил Белория. Он обернулся, чтобы посмотреть на вошедших, и Омарейл отметила внешний вид Патера: каштановые волосы с пробивающейся сединой были тщательно уложены, над короткими усами и бородой определенно поработал цирюльник – темный рисунок ее был идеальным. Длинный зеленый сюртук из набивной ткани сидел как влитой, тонкая полоска белой рубашки выглядывала из-под ворота, создавая эффектный контраст. Патер очень внимательно наблюдал за принцессой, его тонкие губы сложились в едва заметную улыбку.

Наконец Омарейл собралась с духом и взглянула на двух гостей, что расположились рука об руку вдоль длинной стороны стола. Бериот и Севастьяна смотрели на вошедших с вежливым интересом. Первый коротко кивнул, вторая же любезно улыбнулась.

Омарейл ничего не могла с собой поделать, ее сердце колотилось невыносимо быстро и громко, дыхание сбилось, во рту пересохло.

– Небеса, – прошептала она, разглядывая свою сестру.

Как прекрасна она была! Если тогда, в Успаде, облик Севастьяны показался простым, то сейчас, готовая к ужину с Патером города, принцесса надела красивое платье нежно-розового цвета, которое шло румянцу на ее белой коже. В светлых волосах блестела скромная тиара Луны. Ужин был не настолько формальным, чтобы надевать тиару Солнца с тонкими золотыми лучами, но все же требовал соблюдения дресс-кода. Тиара Луны представляла собой проволоку из белого золота, украшенную звездами и венчающуюся полумесяцем в центре.

Легкая улыбка смягчала тонкие, островатые черты лица Севастьяны, а бледно-голубые глаза лучились теплотой. Омарейл закусила губу. Больше всего на свете ей хотелось подлететь к сестре и обнять ее. Выкрикнуть: «Это я!» Расплакаться вместе – не от печали, а от радости. Но все, что оставалось Омарейл, – это чувствовать на себе этот приветливый взгляд и молчать.

Она пыталась совладать с эмоциями, не позволить им отразиться на лице, но губы невольно кривились от подступающих слез. В следующий момент Омарейл почувствовала, как Даррит мягко сжал ее запястье. Ощутив поддержку, принцесса глубоко вздохнула и отвела взгляд в сторону. Дар Палладин представил гостей Севастьяне и Бериоту, Даррит поклонился в знак приветствия, и все устремили взоры на его «сестру».

– Реверанс, – прошептал Норт, приглушив слова деликатным покашливанием.

– Ох, – выдохнула девушка и, воспользовавшись подсказкой, поприветствовала Севастьяну, как того требовали правила.

Наконец им позволили сесть за стол.

Омарейл намеренно избегала встречаться взглядом с Бериотом. Отчего-то ей казалось, что Советник был способен раскусить ее, просто взглянув в глаза.

Они с Дарритом оказались напротив принцессы и ее жениха, и предстоящий ужин грозил стать самым тяжелым в жизни Омарейл.

На столе уже стояли легкие закуски. Повара Дара постарались на славу, подготовив самые изысканные угощения: от свекольного парфе до канапе из копченой семги с тонкой карамельной паутинкой и горошиной соуса из сельдерея. Омарейл улыбнулась, вспомнив, как Севастьяна жаловалась на все эти вычурные званые ужины с элегантными кушаньями, когда принцесса все бы отдала за порцию простого картофельного пюре.

Мужчины завели разговор об электричестве. В Орделионе его уже давно провели, отказавшись от газовых ламп. Но во многих регионах Ордора об этом достижении прогресса даже не слышали.

Белория говорил много, но по делу. Дар Палладин же болтал без умолку, но почти все его высказывания казались Омарейл ужасно глупыми. Она решила, что была просто слишком предвзята к мужчине. Как еще можно было объяснить раздражение от каждой сказанной им фразы? Но затем он произнес:

– Может быть, необразованной толпе и ни к чему эта электрификация? Зачем электрический свет темной массе? – и девушка решила, что совершенно правильно сочла его болваном.

Бериот был крайне немногословен, что удивило Омарейл. В беседах с ней Советник не упускал возможности сказать что-нибудь поучительное. За ужином же он не просто почти все время молчал, но еще и постоянно смотрел в тарелку или на стену за спиной Омарейл, будто там скрывалась какая-то великая истина. Даррит тоже говорил мало, но при этом активно участвовал в разговоре: удивленно хмыкал, согласно мычал, сдержанно смеялся, если слышал что-то, что должно было сойти за шутку. Театральные способности Норта в очередной раз удивили принцессу: уж она-то знала, что ее спутник находил хозяина дома тупицей.

Севастьяне уделяли внимание все мужчины. Они постоянно учтиво интересовались ее мнением на тот или иной счет. Все, кроме Бериота, – тот ни разу за весь ужин не обратился к невесте, что вызвало возмущение в душе Омарейл. Подавить это чувство было совсем непросто.