Совет юстиции

Заглянуть в мысли женщины из Граца — непростая задача, требующая особого подхода. Вспоминая о том, с чего все начиналось, о босоногой девочке, с жадностью впитывавшей революционные разговоры на родительской кухне в трансильванской деревне, о том, в каких необычных условиях развивался ее ум; помня о том, что в еще совсем юном возрасте ей довелось столкнуться с непростыми вопросами жизни и смерти в их самой непривлекательной форме, и что их пропорции были в немалой степени искажены ее учителями, волей-неволей начинаешь задумываться, стоит ли ее винить или нужно пожалеть.

Мне кажется, что умение понять себя не было сильной чертой ее разума, иначе как объяснить ее отношение к тому мужчине, которому она однажды бросила вызов, и примирить ее вспышки ярости, когда она желала ему смерти и грозила страшным возмездием, или когда позволяла себе редкую роскошь говорить не задумываясь? Как мы можем примирить эти приступы страшного гнева с тем фактом, что голос этого мужчины не шел у нее из головы ни днем, ни ночью, что его глаза в прорезях маски неустанно преследовали ее, пока образ его не сделался для нее навязчивой идеей?

Возможно, я просто не разбираюсь в женщинах и их привычках (в моем сомнении нет и тени самодовольства), и ее непоследовательность — самое обычное дело для представительниц слабого пола. Однако не стоит думать, что она жалела силы или деньги на уничтожение своих личных врагов и врагов Красной сотни. После встречи с этими людьми она подробно описывала их, и приметы, зафиксированные на основании ее описания, распространялись среди бойцов сотни.

И вот как-то раз, сидя у окна у себя дома, она долго о чем-то думала, пока не задремала, убаюканная мерным непрекращающимся шумом дорожного движения, который доносился с улицы.

Разбудил ее звук резко повернувшейся дверной ручки.

Это был Шмидт, от волнения он задыхался и не мог говорить. Его круглое грубоватое лицо горело и покрылось испариной. Наконец он совладал с собой настолько, что смог сообщить:

— Мы взяли его! Мы взяли его! — ликующе воскликнул он и щелкнул пальцами. — Это отличная новость!.. И, вижу, я первый! К вам еще никто не заходил? Я бежал, потом поймал такси…

— Вы взяли… кого? — спросила она.

— Его… того самого… — ответил он, — одного из людей, убивших Старкье и Франсуа, и…

— Которого… Которого из них? — тут же спросила она взволнованным голосом.

Он покопался в кармане и достал выцветший портрет.

— О! — воскликнула она. Это явно был не тот человек, которому она поклялась отомстить. — Но почему, почему? — сердито затараторила девушка. — Почему только его? Где остальные?.. Где их главарь? Вы что, поймали его, но он сбежал?

Досада и изумление проступили на круглой физиономии Шмидта. Его неподдельное разочарование выглядело почти комично.

— Но как же… — удрученно и растерянно пробормотал он. — Это один… Мы и на одного-то не надеялись…

Но буря уже утихла.

— Да, да, — устало промолвила девушка. — Один. Один — тоже неплохо. Теперь они поймут, что Красная сотня тоже может ударить… Их главарь поймет… Этот человек умрет той смертью, которую заслужил, — сказала она, глядя на Шмидта. — Расскажите, как он был пойман.

— Благодаря вам, — с готовностью отозвался Шмидт. — Вернее, вашему описанию. Один из наших узнал его и проследил за ним до дома.

— Сегодня он предстанет перед судом, — решительно произнесла она и остаток дня провела в предвкушении торжества.

Заговорщики не всегда для своих встреч выбирают темные переулки и подворотни. Красная сотня отличалась тем, что проводила свои встречи открыто. Надо сказать, что эту идею они позаимствовали у природы: как тигр раскрашен в полоски, чтобы быть совершенно невидимым среди зарослей в джунглях, так и Красная сотня выбирала для встреч те места, где обычно проводят собрания различные мирные организации и общества.

Суд решено было проводить в зале собраний ложи «Гордость Миллуолла» общества ООСТ, что расшифровывается как Объединенный Орден Сынов Трезвости. Нельзя сказать, что финансовое положение «Гордости Миллуолла» было прочным. Необычная эпидемия воздержания, распространившаяся одно время среди моряков, стала причиной появления ложи, и приток капиталов в виде отписанных обществу денег и имущества позволил построить это небольшое здание у реки. После неудачи первого собрания Лондонской лиги Красной сотни многие ее встречи проводились именно здесь. В дни террора полиция не раз наведывалась сюда с обысками, но ничего противозаконного, никаких документов или бумаг уличающего характера здесь так и не обнаружила. Исходя из того, какой успешной оказалась политика «открытых дверей», Грачанка решила, что безопаснее всего проводить суд в зале, в который в любую минуту с очередным рейдом могла нагрянуть полиция.