Совьетика

– Но маятник уже пошел в другую сторону, – продолжал товарищ Орландо, – В том числе и на Кюрасао. Кюрасао сегодня уже не тот, что 10, – нет, даже 5 лет назад! Вы видели, что творилось в Виллемстаде во время подписания нового договора с Голландией? Голландскому премьеру пришлось подписывать разрекламированный им договор на голландской военной базе в Виллемстаде – как символично для «новых отношений внутри королевства»! Договоры, основанные на равенстве подписывающих его сторон, не подписывают на военных базах! Видели, как люди протестовали против голландского неоколониализма, выбрав самый болезненный для голландцев символ – нашитую на одежду «звезду Давида»? Я читал, что среди добровольцев, пошедших на службу в «Эс-эс» в Западной Европе, голландцев было чуть ли не больше всех… А сколько детей в сегодняшней Голландии знает, что их дедушкам и прадедушкам полагалась во время войны премия за каждого выданного ими еврея – и дойдет своим умом до того, чтобы связать это с тем, сколько евреев погибло в те годы в Голландии? Да вы сами знаете… А ведь во время Второй мировой был и один арубанец, который погиб в Голландии в фашистских застенках – подпольщик Бой Экури . Об этом голландцы тоже не очень-то любят вспоминать. Бой Экури мог бы сказать себе: это не моя страна, это не моя война, не мое дело, зачем мне вмешиваться? Но он был не таким человеком. Он не мог пройти мимо – как не можем пройти мимо того, что здесь происходит, сегодня мы. Антилы просыпаются – и именно этого так истерично боятся колонизаторы. Хотя они, конечно, будут продолжать бубнить «пусть эти острова уматывают себе на здоровье» и «баба с возу – кобыле легче»….

– Знаете , -сказала я, потому что меня осенило вдруг, откуда мне все это было настолько знакомо, – Знаете, кого мне напоминает это колонизаторское отношение к Антилам? Поведение мужа-тирана по отношению к жене, которую он пытается «согнуть в бараний рог»,чтобы она от него не ушла. Самым мощным оружием такого мужа является постоянное внушение жене, что без него она ни на что не способна, что он ее содержит, что ей несказанно повезло, что у нее есть он, что она дура, что она никому, кроме него, не нужна, что она не способна сама ничего делать или решать, что в один прекрасный день (сроки никогда не уточняются) он ее выгонит, и вот тогда-то она без него поплачет… Все это мы уже проходили. На собственной шкуре. И ничего, выжили- и ни капли не жалеем, что нас больше никто не содержит. Наоборот, легче стало дышать. И Антилам тоже дышать будет легче. Главное – чтобы люди поверили в себя.

Я заметила, что Ойшин слушает меня с большим интересом. Ах да, я же никогда не рассказывала ему деталей своего брака с Сонни… Да и с какой стати стала бы я это делать? Ничего, пусть послушает. Может, начнет наконец-то понимать, почему я стала такая, какая я есть. Непримиримая.

– Очень удачная аналогия!- похвалил товарищ Орландо, – Здорово! Мне это никогда не приходило в голову. А ведь так оно и есть, ребята!

В этот момент на палубе «Эсперансы» застучали легкие каблучки – это пришла Сирше.

– Dia duit!- поздоровалась она по-ирландски с Ойшином,- Здравствуйте! Извините, что я так поздно. Наш лайнер вошел в порт с опозданием на три часа. Туристы были очень расстроены – ведь они здесь всего на день, а столько всего хочется купить… Боятся, что не успеют. Пока всех успокоила, пока до вас добралась… Я ненадолго, у меня там, на борту еще куча дел. Вот вам письма, ребята, держите, – она сунула нам с Ойшином по конверту.

Да, Ойшин тоже наконец-то получил из дома письмо! Я видела, что он был сильно этим удивлен. Но спрятал конверт в карман, не читая. Я поспешила последовать его примеру: неловко как-то начинать читать личные письма сейчас, когда речь у нас идет о таких серьезных вещах. «Сегодня не личное главное, а сводки рабочего дня».

Я передала Сирше написанное мною письмо маме. Ри Рану я тоже написала – хотя в прошлый раз от него и ничего не было. Я не стала спрашивать его, почему он не пишет мне: просто написала ему как ни в чем не бывало, стараясь не показывать, как мне было от этого его молчания одиноко и тревожно. Как говорит в таких случаях бородатый дендрофил, теперь мячик – на его половине поля.

Сирше забрала мое письмо и спрятала его… в своей рыжей копне волос, надев сверху панаму и ловко пристегнув ее заколкой, чтобы не сдуло ветром.

– 

– А у меня ничего нет с собой, – растерянно сказал Ойшин, – Я же не знал, что мне напишут…

– Ничего, передашь ответ в следующий раз!- задорно похлопала его по плечу Сирше. – Еще что-нибудь на словах передать?

– Я не знаю, кто у вас там заведует отпусками, – сказала я, – Но я хотела бы их попросить… Пожалуйста, не надо больше никаких Мальдив. Лучше пошлите на Мальдивы вот его, ему надо как следует отдохнуть, – и я указала на Ойшина. – А меня… Пожалуйста, отправьте меня в следующий раз в Пхеньян! Это мое самое заветное желание. Надеюсь, что смогу это заслужить.