Совьетика

– Не сомневаюсь, – улубнулся товарищ Орландо, – Только пока, как ты понимаешь, все отпуска откладываются на неопределенное время. В такой обстановке ни один из нас не может себе этого позволить.

– Понимаю, конечно. Но я на будущее… Пожалуйста, не забудьте им передать, а? – почти взмолилась я.

– Не волнуйся, Совьетика, передам, – успокоила меня Сирше.

А Ойшин опять смотрел на меня какими-то новыми глазами.

– Ты чего? – спросила я его.

– Ничего, – ответил он, – Пхеньян…. Это надо же, а? Смелый ты человек!

– А что? – я посмотрела на него в упор.

– И тебе не страшно? Совсем-совсем не страшно? Ведь там же голод, культ личности, а еще они похищают иностранцев…

Я разозлилась. Сам в первый раз в жизни выехал куда-то за пределы своего гетто, а туда же, уверен, что знает все об окружающем его мире!

– Ага, и по улицам там медведи бродят, – подхватила я, – Ну, прямо совсем как в Советской России. Где Сталин якобы сказал одному из ваших ирландцев: «Это что же у вас там за революция такая, если до сих пор еще не вздернули ни одного попа? Нет, товарищи, это просто несерьезно! » Господи, ну ты-то, ты-то ведь умный парень! С какой стати ты как попугай повторяешь то, что пишет буржуазная пресса? Ведь о тебе самом там такое писали, что я по идее должна просто трястись со страху, стоя рядом с тобой! А я даже не боюсь жить с тобой под одной крышей, чудо ты в перьях эдакое!

Ойшин покраснел.

– Не обижайся, товарищ Алан, – вмешался товарищ Орландо, – но Совьетика права. Я был там , в Пхеньяне – на Всемирном фестивале молодежи и студентов в конце 80-х. И тебе от всей души советую туда сьездить, если будет такая возможность. После этого ты многое в жизни начнешь воспринимать по-другому. Корея здорово прочищает людям мозги – как фильтр воду. Я не говорю, что ты непременно будешь в восторге от всего увиденного – о вкусах не спорят, – но уверен, что ты зауважаешь этих замечательных, сильных, свободолюбивых и гордых людей. И на Кубу обязательно сьезди. Ты откроешь для себя совсем иную систему жизненных ценностей. Но ты не расстраивайся, что Совьетика так резко выразилась, очень мало кто в мире по-настоящему знает, какая это замечательная страна. Твоей напарнице повезло.

Я зажмурилась, отгоняя от себя нахлынувшие при этих его словах на меня воспоминания. Чтобы не дай бог, не заплакать от ностальгии…

… К вечеру, когда Сирше давно уже вернулась к себе на корабль, а обсуждение всех деловых вопросов у нас было наконец-то завершено, мы втроем уютно расселись на палубе «Эсперансы». Изнуряющая жара начала спадать. У нас с Ойшином был забронирован в Ораньестаде отель, но не хотелось уходить отсюда, и товарищ Орландо, словно почувствовав наши настроения, сказал, что мы можем переночевать у него на яхте; места всем хватит. Только уйти с нее лучше будет рано утром, когда все еще спят, чтобы нас не видели. А в отеле наверняка подумают, что мы проплясали всю ночь где-нибудь на дискотеке – это здесь для туристов дело привычное.

– Ну вот, а я только настроился на то, чтобы утром поваляться подольше в постели!- огорчился Ойшин.

– Дойдем до отеля – и валяйся себе сколько хочешь, – сказала я, – Хоть до самого отъезда. Товарищ Орландо, Вы бы рассказали нам про СССР, а? Вот например, какое у Вас осталось от него самое замечательное воспоминание?

– Самое замечательное? – товарищ Орландо на секунду задумался,- Самое замечательное- это, наверно, строительство БАМа. В студенческие годы я упросился на одно лето в стройотряд с советскими товарищами… Не спрашивайте, каких усилий мне это стоило! Но это было действительно замечательно. Такое чувство дружбы, чувство товарищеского плеча рядом возможно еще, пожалуй, только в партизанском отряде. А шутки и смех, которые облегчали нам самую тяжелую работу, а осознание того, что ты не просто отрабатываешь положенное время «за бабки», как у вас теперь говорят, а создаешь что-то нужное людям, созидаешь (я очень люблю это прекрасное, нынче почти забытое слово!)! То, что ты прокладываешь новые пути для будущих поколений – что может быть прекраснее? Все два месяца я был на седьмом небе, не обращая внимания на комаров. И на всю жизнь запомнил вкус хрустящей, пахнущей дымком картошки, печеной на костре…. А еще я видел живого Дина Рида!

– Правда?- воскликнула я.

– А кто это? – спросил Ойшин. И мы с товарищем Орландо начали наперебой объяснять ему, кто это, и даже спели дуэтом пару песен из репертуара Дина: чилийскую «Венсеремос» и «Мы говорим «Да!»

– А самое неприятное для Вас воспоминание?- спросил Ойшин.- Очереди в магазинах?

Кто про что, а вшивый все про баню… Товарищ Орландо искренне рассмеялся.