Совьетика

Мы сидели в баре в аэропорту Хато, где было прохладно от кондиционеров и потому прохладность пива не производила такого сильного впечатления, как снаружи. До отлета самолета Гербена оставалось еще часа два: голландцы любят все делать с запасом. Разговор шел обо всем и ни о чем: дежурный разговор о том, какая сейчас погода в Амстердаме, и как Гербена ждет невеста в родном Олдензаале (ага, теперь понятно, почему Зина так расстроена!) Полковник Ветерхолт, видя, что я почти не прикасаюсь к пиву, заказал для меня какой-то одному ему ведомый коктейль. Я рассеянно отпила из бокала, чтобы его не обижать – и у меня внутри все загорелось. «На вкус это лисий яд. Впрочем, тебе самой лучше знать, что ты туда подсыпала…»

– Ой! Закусить дайте чем-нибудь, скорее! – задыхалась я.

Полковник сам не на шутку перепугался и подал мне первое, что попалось ему под руку – большой спелый мандарин. Мандарины на Кюрасао редкость – не в том плане, что их нельзя найти в магазинах,а в том, что там они не растут, это фрукт субтропический. Мандарин оказался для меня спасением, горло жечь тут же перестало. Шкурка снялась с него так легко и была такая толстая и сочная, что мне вдруг ужасно захотелось выгрызть ее белую мякоть изнутри – как дома в детстве. Так я и сделала. Запахло Новым годом. Я повеселела.

– Чему Вы так радуетесь? – прошипела Зина. На этот раз она была одета не в американскую форму, а в красивое облегающее мини-платье: видно, взяла по такому случаю увольнительную. – Тому, что уезжает Гербен? Напрасно…

– Господи, да я и не думала про Вашего Гербена!- совершенно искренне сказала я, – Бог с Вами, милая. Мне что, больше думать не о чем? И вообще, оставьте Вы меня в покое. Знаете, есть такая классная антильская карнавальная песня…

И я пропела ей первый куплет этой песни из репертуара арубанской группы «Куа-си», благо она была на английском языке, и ее не надо было для Зины даже переводить:

Man I am so tired,

So tired from this,

Get off me back,

Please let me live,

I have enough,

Enough of your fire,

You keep moving down,

I keep getting higher.

Я тогда еще сама не знала, насколько пророческими окажутся эти слова.

Я думала, что на этом наш с ней разговор закончился. Но я ошибалась – он еще только начинался…

… Гербен улетел. На прощание он даже не поцеловал Зину и вообще делал вид, что знаком с нею лишь шапочно; видно, бонус у него давно уже выветрился. Пока я приводила себя в порядок в туалете – голова у меня все еще покруживалась, и это с одного-то глотка, а надо было вести машину до дома, – все провожающие разошлись.

Наверно, все-таки лучше будет взять такси. Безопаснее. Но на выходе из аэропорта меня встретила на своем джипе Зина.

– Мне очень надо с Вами поговорить, – сказала она неожиданно серьезно.

– Неужели о Гербене? – отшутилась я, – Да не бойтесь, я же сказала Вам, что никому не расскажу про Ваши бонусы. У меня есть дела поважнее.

– Я так и думала, что поважнее, – загадочно сказала Зина, – Нет, не о Гербене. Но мне надо сказать Вам что-то очень важное. Проедемся со мной до Вестпюнта, а? Поговорим. А потом я отвезу Вас обратно в Бандарибу.

Кюрасао делится условно на две части: Бандарибу – западное его побережье и Бандабау – восточную часть, где находится и Виллемстад. Про себя я отметила, что Зина сказала именно Бандабау, а не «домой». Я еще не поняла, что она замыслила, но шестым чувством почувствовала, что дело пахнет керосином. Только если бы я отказалась с нею поехать, было бы еще хуже. Я решила выяснить, в чем же все-таки дело, а заодно протянуть время. Может быть, это просто какие-нибудь очередные ее женские глупости.

– Хорошо, поехали, если это будет недолго, – нарочито беззаботно сказала я,.- Мне завтра рано вставать.

Пока Зина выходила платить за стоянку, я успела послать Ойшину короткую эсемеску: «Еду на Вестпюнт. Если меня не будет через час, приезжайте» и вынуть из мобильника батарейку, как учил меня когда-то Дермот. На всякий пожарный.

В дороге Зина молчала. Я тоже: в конце концов, это она хочет говорить о чем-то со мной, а не я с ней. Но скоро я заметила, что что-то с ней неладно. Зина вела машину как-то странно, рывками. Нам повезло, что было уже так поздно, что на дороге почти никого не было. Но дорога до Вестпюнта темная, по ночам не освещается, и минут через десять я уже просто молилась, чтобы мы никого не сбили на обочине в этой кромешной тьме. А в глазах Зины, в которых отражались огоньки панели ее джипа, появился знакомый мне уже нездоровый отблеск. Она снова приняла дозу «бонуса»!

Я ехала в непроглядную тьму в компании вооруженной наркоманки с американским паспортом, которая собиралась сообщить мне какую-то гадость. Так. Вот уж где действительно «все страньше и страньше, все чудесатее и чудесатее» !

Дорога показалась мне вечностью. Я пыталась сообразить, что же она мне хочет сказать – и одновременно изо всех сил старалась не показать ей, что я об этом думаю.