Советник президента

Мытков поглядел на письменный прибор, который он подарил Платову на пятидесятилетие, и ощутил себя воробьём, случайно проникшим в кабинет и теперь барахтающимся под этой крышкой.

А Платов всё никак не мог успокоиться:

– Если не возьмёшься за ум, я тебя завхозом в речной техникум отправлю! – грохотал президент. – Будешь там наволочки, да тельняшки пересчитывать!

Он произнёс ещё несколько своих коронных фраз, которые так нравились Мытков, когда предназначались для других. Но тут ведь доставалось одному ему!

– Ладно, – похоже, Платов исчерпал запас слов, подходящих для такого случая. – Вице-премьером по строительству пойдёшь?

И тут опять… Видимо, головомойка так подействовала на сознание Мыткова, что он, словно бы помимо своей воли вдруг спросил:

– Владим Владимыч! А если Керченский мост обрушится, кто будет отвечать? Я или мой предшественник?

На какое-то время в кабинете стало тихо, даже часы вроде бы не тикали. Затем Платов густо покраснел, даже глаза налились кровью. Только и смог, что прокричать:

– Изыди! И чтоб больше я тебя не видел! – и пальцем указал на дверь.

Мытков не помнил, как добрался до дому. Выпил какой-то микстуры, которую ему дала жена, и завалился спать. А ночью Виктору Леонтьевичу приснился страшный сон. Будто на него упал пролёт огромного моста. Чем-то придавило, но не больно. Стал кричать, но никто не отозвался. Наконец, где-то рядом услышал голоса. Заорал, преодолевая хрипоту: «Помогите! Я член российского правительства!» А ему в ответ на незнакомом языке что-то вроде «фак ю». Может быть, у спасателей такой жаргон? Наконец, затихло наверху. Снова стал кричать. И вот чувствует, что тащат за ноги. «Есть бог! Если вызволят, пожертвую церкви от щедрот своих». Вытащили. Смотрит – двое натуральных негров в драных джинсах. Стали раздевать его, а он от страха и слова вымолвить не может. Раздели догола и показывают куда-то в темноту: «Go! There is your Russia!» А куда пойдёшь в столь непотребном виде? И всё-таки пошёл, то есть пополз, потому что надо же как-то выбираться из развалин. Вот куда-то выполз. Видит вдали огни, но горят они явно не по-нашему – ни на Москву, ни на Питер не похоже. Вроде бы и в его родной станице ничего такого не было. Может быть Пекин? Только откуда же там негры?

Зажглись прожектора – видимо, настоящие спасатели приехали. В ярком свете открылось то, что раньше не заметил. Оказывается, мост стоит на двух опорах, а остальные куда-то подевались. Неужели киевские нацики взорвали? И вдруг – о счастье! – увидел надпись на обломке моста: Brooklyn bridge. Сразу полегчало. «Ну слава богу! Хоть мост наш устоял, а на этот мне плевать – этим америкосам так и надо».

Тут рядом остановилась карета скорой помощи, а на борту написано – ambulance. Снова схватили за ноги… «Эй! С меня же нечего уже снимать!» Но почему-то никто его не слушает. Отбивался, как мог, пока карета мчалась по ночному городу. Но вот сделал последнее усилие, ногой выбил заднюю дверь и вывалился на мостовую. И вдруг:

– Витенька, милый! Что с тобой? Где твоя пижама? Почему ты ползаешь по полу голышом?

Только тут Мытков сообразил, что мост совершенно ни при чём – ни Керченский, ни Бруклинский. А потому что это рухнула его карьера.

Глава 27. Знакомые всё лица

После инаугурации правительство ушло в отставку – всё, как положено по Конституции. А вскоре Платов уже напутствовал вновь назначенных министров на ратный труд:

– Как вы знаете, у нас на носу чемпионат мира по футболу, событие огромного международного значения! Это не только праздник, это и политика! Наши гости должны убедиться в том, что жители России не хотят войны, хотят со всеми дружить, ну и так далее. Министр информации, какие меры принимаете?

– Владим Владимыч! К тому десятку политических ток-шоу, что показываем по ТВ с часу дня до часу ночи, мы к началу чемпионата намерены добавить ещё столько же. Причём все – с субтитрами на иностранных языках. По одному ток-шоу на язык.

– Что ж, дело полезное! Я только вот чего не пойму – говорят, во всех этих ток-шоу участвуют одни и те же люди. Видимо, перебегают с одного телеканала на другой. Когда ж они работают?

– Так это и есть основная их работа.

– А на что живут – на подаяние? Кто же им зарплату платит?

– Владим Владимыч! С зарплатой разберёмся, – пообещала вице-премьер по труду и социальным вопросам. – Переведём их в разряд индивидуальных предпринимателей.

– Ладно, пусть будут индивидуалами. Но вот ещё что хотелось бы понять. Где телевизионщики находят такое количество шутов гороховых? Ведь к Петросяну и к Жванецкому не ходи! Разве шутовство можно совмещать с политикой?

– Владим Владимыч! Там есть и вполне приличные люди. Никита Исаев, например, – пояснил премьер-министр. – А шуты исключительно для рейтинга. Заманивают публику, которой по барабану вся эта политика.

– Но зачем же так орут?

– Смикшируем, – пообещал министр информационного развития.

– Главное, чтоб не скандалили! А то ещё друг дружку бить начнут… Что тогда о нас подумают?

– Примем меры, – пообещал министр внутренних дел.