Советник президента

Егору и прежде приходили в голову интересные мысли буквально на ходу, однако в этом случае требовалось нечто большее – что-то вроде мозгового штурма. Конечно, Катя не обладала опытом решения «нерешаемых» задач, но уже успела доказать, что интуицию и здравомыслие вполне можно отнести к её достоинствам.

– Итак, что же мы имеем?

– Тупик! – Катя была весьма категорична.

– Да! Похоже, доверие президента мы не оправдали. Но знаете, Катя, чем труднее задача, тем сильнее у меня желание найти её решение. Давайте прикинем варианты, пусть самые нереальные, на первый взгляд.

– Ну-у, в идеале неплохо было бы иметь компьютерную программу, которая оценивала бы художественную ценность произведения.

– По каким признакам?

– Например, разнообразие используемых слов. Если в романе используется менее тридцати тысяч корней, он автоматически отправляется в корзину.

– Что ж, это вполне осуществимо, но явно недостаточно. Я бы для начала предложил отсеивать плагиат, такие программы существуют и у нас, и за рубежом. Есть ещё программа "Лингвоанализатор", которая определяет возможного писателя, опираясь на базу данных, содержащую множество авторских текстов. У нас такая база частично уже есть – только придётся добавить тексты признанных писателей, – Егор тяжело вздохнул, представив себе объём информации, который придётся анализировать компьютеру, и продолжал: – Однако дело в том, что никакой компьютер не сможет оценить, насколько интересен сюжет, насколько оригинальны мысли, высказанные автором. Нет, это тупиковый путь.

Несколько минут шли молча, каждый перебирал в уме возможные варианты решения проблемы. Но вот внезапно Катя остановилась и произнесла загадочную фразу:

– А что если эту работу доверить самим авторам?

– То есть? – только и смог произнести Егор, потому что ничего не понял.

– Допустим, мы отправляем автору несколько произведений других авторов. Он должен их прочитать и выставить оценки по пятибалльной шкале. Если оценка какого-то романа совпадает со средним баллом, который выставили другие авторы, привлечённые в эксперты, тогда… – тут Катя запнулась, но Егор подхватил её идею.

– Тогда его произведение продвигается в очереди на публикацию, если конечно его одобрили другие авторы. Интересная идея! – воскликнул Егор. – Но есть опасение, что завистники могут задвинуть талантливого автора в конец всей этой очереди.

– Егор Васильевич! Нельзя так плохо думать о людях! В конце концов, они должны понимать, что аналогично могут поступить и с ними.

– Пожалуй, вы правы, Катя!

– Ура! Мы нашли решение! – захлопала в ладоши Катя.

– Это ваша заслуга.

– Не согласна!

– Ну ладно, премиальные поделим поровну… Но это потом – сначала посмотрим, что получится из этой затеи.

Вот так, полушутя-полусерьёзно обсудили планы на грядущий день. Егор и не заметил, как они углубились в Чистый переулок – видимо, ноги сами понесли. И вот поравнялись с домом № 6. Егор указал на окно второго этажа:

– А вот здесь жила княгиня Кира.

Катя недоумённо вскинула брови:

– Это кто?

– Единственная женщина, которую любил Михаил Булгаков, – пояснил Егор и тут же пожалел о сказанном.

– Егор Васильевич! – закричала Катя. – Да что ж вы такое говорите! Как можно забыть о Елене Сергеевне, которая была рядом с Михаилом Афанасьевичем почти двадцать лет?

Есть женщины, которые в гневе становятся ещё красивее, однако это не причина для того, чтобы поступиться истиной. Впрочем, к этой мысли Егор пришёл ещё во время первой встречи в здании Сената. Тем не менее, вынужден и теперь вразумлять юную помощницу:

– Вы путаете разные вещи, Катя. Заботливая подруга, любовница, даже наставница в каких-то делах – этого у Елены Сергеевны не отнимешь…

– Но он же воплотил её в образе Маргариты!

– Нет, вы не правы. Когда Маргарита впервые появляется в романе, она совсем не похожа на Елену Сергеевну. Вспомните: «меня поразила не столько её красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах!» А госпожа Нюренберг-Шиловская была весьма общительная, энергичная, деятельная женщина. И познакомилась она с Булгаковым на вечеринке, а не в «кривом, скучном переулке», где мастер и Маргарита шли вдоль «жёлтой, грязной стены». Катя, оглянитесь вокруг! Вот этот переулок, а там, в самом начале, жёлтая стена бывшей Пречистенской пожарной части.

– Но этого явно недостаточно, чтобы отвергать то, во что много лет верили тысячи людей, – не успокаивалась Катя.

– Согласен! Тогда процитирую то, что Булгаков написал в своём дневнике в ночь с двадцатого на двадцать первое декабря, через три года после того, как перебрался в Москву: «Около двух месяцев я уже живу в Обуховом переулке в двух шагах от квартиры К., с которой у меня связаны такие важные, такие прекрасные воспоминания моей юности и 16-й год и начало 17-го».

– И что?

– А то, что вот дом, где Булгаков писал эти строки, – Егор указал на двухэтажный домишко на другой стороне переулка. – Это дом № 9, а Булгаков жил во флигеле, который, увы, не сохранился. Напомню, что Чистый переулок прежде был Обуховым.

– Вы полагаете, что К. это и есть княгиня Кира? Нет, не могу поверить!