СОВЕТСКАЯ ФАНТАСТИКА 80-х годов (антология)

Г е н р и х. Недурно. Давайте еще раз. (Берет с этажерки футляр, достает из него лютню, наигрывает, нащупывая мотив, подает- знак Ольсену, и они вдвоем поют песенку о веселом короле, потом смеются довольные друг другом.)

О л ь с е н. Как прекрасно звучит эта лютня!

Г е н р и х. Она ваша. (Встает, подходит к Ольсену, кладет руку ему на плечо.) А жаль, д’Ивар, что вы из другой эпохи. Мы с вами могли бы подружиться.

О л ь с е н. Не сомневаюсь, сир.

Король хлопает в ладоши. Дверь кабинета отворяется, входит слуга с подносом, ставит перед собеседниками кубки с-вином и удаляется.

Они молча чокаются, пьют

Г е н р и х (со вздохом). У меня так мало по-настоящему преданных друзей. Вокруг все больше льстецы и предатели... Ладно, расскажите о своем времени. Кто вами управляет?

О л ь с е н. Так называемый Глобальный общественный совет, сир. В его составе пятьсот самых мудрых и уважаемых людей, главным образом из числа ученых.

Г е н р и х. Их назначает король?

О л ь с е н. О нет, они избираются населением. Королей у нас давно не существует.

Г е н р и х (в раздумье). Вот как! Значит, все-таки республиканцы своего добились! Что же, этот ваш правящий синклит устроен по типу римского сената или афинской агоры?

О л ь с е н. Ни то, ни другое.

Г е н р и х. Ну, тогда это, очевидно, нечто вроде наших Генеральных штатов. В нем представлены все сословия?

О л ь с е н. У нас давно уже нет сословий, ваше величество.

Г е н р и х. То есть как, у вас нет дворян, священнослужителей, простолюдинов? Каким же образом отбираются достойные?

О л ь с е н. По достоинствам уму, таланту, порядочности.

Г е н р и х. Родовитость...

О л ь с е н (входя в раж). При чем тут родовитость! Разве качества человека определяются его генеалогическим древом? Вы сами, сир, только что изволили признать, что среди ваших придворных тьма ничтожных, подлых людишек. А ведь многие из них наверняка ведут свое происхождение от знатных вельмож, состоявших еще в свите Меровингов и Капетингов.

— Молодчина! —  не удержался Лефер.

Г е н р и х (примирительно). Ну-ну, не стоит из-за' этого пререкаться. У нас здесь свои порядки, у вас свои. В конце концов, никто не должен совать свой нос в чужие дела. Эпохи, подобно государствам, имеют право на неприкосновенность. Кстати, а как обстоят у вас дела с европейской политикой, по-прежнему ли Франция воюет с Испанией, а Испания с Англией?

О л ь с е н. О нет, сир Теперь в Европе, как и вообще на Земле, нет отдельных государств.

Г е н р и х (с грустью покачивая головой). Значит, Франция лишилась независимости, а заодно основанных мною заморских колоний.

О л ь с е н. Франция ничего не лишилась, она приобрела весь мир, так же как мир приобрел Францию.

Г е н р и х. Но если не стало государств, кто же и с кем у вас воюет?

О л ь с е н. Никто. С этим навсегда покончено.

Г е н р и х. Стало быть,, вечный мир стал явью! А ведь и я вслед за чешским королем Подебрадом носился одно время с таким проектом для Европы.

О л ь с е н. Эти попытки украшают вашу репутацию. Хотя, признайтесь, вы собирались навязать европейским странам мир при гегемонии Франции и своей лично.

Г е н р и х. А вы хотели, чтобы гарантом европейского мира стал мой свирепый сосед Филипп II или этот недоносок Яков?.. А мог бы я совершить вместе с вами прогулку в будущее? Разумеется, не для того, чтобы остаться у вас навсегда. Упаси Бог!

О л ь с е н. Увы, сир. Мои современники могут путешествовать в будущее, и даже легче, чем в прошлое. Но такой возможности лишены те, кто жил до изобретения машины времени. -

Г е н р и х. Жаль. Я бы с удовольствием поглазел на ваш идеальный мир. Объясните только, чем вы там занимаетесь? Мы вот здесь заняты по преимуществу тем, что любим и воюем. Если вы покончили с войнами...

О л ь с е н. Значит, нам осталась только любовь. (Смеются.) Разве этого мало?

Г е н р и х. Ну, надо же чем-то заполнять паузы.

О л ь с е н. Если говорить серьезно, то никогда еще жизнь людей не была в такой степени полнокровна и осмысленна. Канули в вечность голод, нищета, мор, пустыни и болота превращены в сады; изобилие пришло в каждое жилище.

Наши городские экипажи движутся моторами, мощность которых достигает сотен и тысяч лошадиных сил. Мы не только ездим, но и летаем, покрывая за считанные минуты расстояния от Парижа до Москвы, и за какие-нибудь полчаса — до Америки. И это еще не все Мы посещаем Луну, Марс, Венеру, другие планеты...

Ольсен замолк. Генрих пристально вглядывался в него, словно пытаясь найти в глазах путешественника во Времени образы той неведомой, непостижимой жизни, какая воцарилась на Земле спустя восемь веков. Потом отвел взгляд.

Г е н р и х. Вам приходилось когда-нибудь скакать на лошадях?

О л ь с е н. Нет. А почему вы спрашиваете?