Советская повседневность: нормы и аномалии от военного коммунизма к большому стилю

Рост общедемократических тенденций в стране мало изменил ситуацию. Правда, идея «милости к падшим», под которыми подразумевались обычно профессиональные проститутки, все больше и больше обретала в изложении сторонников общественных перемен в России не филантропический, а социальный оттенок. Таким образом, к началу общественных катаклизмов 1917 года по отношению к проституции сложилось несколько уровней нормативных и нормализующих суждений. Властные структуры считали нормой существование легального, поднадзорного института продажной любви и профессии публичной женщины, смирившейся с определенным поражением в гражданских правах. Либеральная общественность придерживалась мнения об аномальности системы надзора и регламентации. Обыватель осуждал и зарегистрированную, и тайную проститутку, считая такой вид поведения и профессию аномальными; негативно относился к деятельности Врачебно-полицейского комитета, как, впрочем, любого органа власти с контрольно-карательными функциями; рассматривал как норму использование услуг института торговли любовью.

События февраля 1917 года оправдали надежды либералов – система регламентации была ликвидирована. Прекратила свое существование и легальная проституция. Профессия проститутки как особый вид трудовой деятельности формально перестала существовать. Однако остались женщины, вступавшие в половые связи за вознаграждение. Никуда не исчезли и потребители услуг сексуальной коммерции, а также венерические болезни – обязательные спутники проституции. Временное правительство попыталось пройти уже известный путь: 20 марта 1917 года по аналогии с Врачебно-полицейским комитетом было создано совещание по борьбе с распространением венерических болезней. Однако октябрьский переворот прекратил деятельность этого учреждения. Проблема «власть и проституция» ныне тоже не обойдена вниманием историков. Появилось много фундированных исследований, освещающих ситуацию с сексуальной коммерцией в культурно-бытовом пространстве советских городов970. Однако, как правило, их авторы сосредотачивают свое внимание на периоде 1920-х годов, более обеспеченном историческими источниками.

«Коммунизм – могила проституции»

Советские властные структуры, несмотря на наличие целого ряда важнейших проблем повседневности, уже в первый год своего существования вынуждены были обратить внимание на существование нелегального института торговли женским телом. Проституция была объявлена социальной аномалией, порожденной предыдущим строем. Об этом, в частности, свидетельствует решение Всероссийского совещания работниц, проходившего в Москве в ноябре 1918 года: «Исходя из того, что корни проституции зарыты глубоко в капиталистическом обществе, совещание призывает бороться с проституцией не только закрытием домов терпимости, не только наказанием сводников и продавцов живого товара и устраиванием домов для спасения падших девиц, а революционным искоренением всех остатков капиталистического общества при переходе к коммунистическому хозяйству, введением обеспечения материнства, осуществлением государственного воспитания детей и заменой буржуазной семьи свободным браком»971. Власть продекларировала новый способ решения проблемы существования сексуальной коммерции, противопоставленный как государственной политике царизма, так и идеям либеральной интеллигенции. Проблемами проституции, в которой неразрывны медико-психологический и нравственно-правовой аспекты, стали по отдельности заниматься два ведомства – Комиссариат здравоохранения и Комиссариат внутренних дел. Каждое из них имело собственные критерии нормы и аномалии.

В период Гражданской войны и военного коммунизма со свойственными тому времени «чрезвычайными» бытовыми практиками и нормами спрос на сексуальные услуги резко упал. Голод снизил половую активность. Как писал Ю.П. Анненков, ссылаясь на свидетельство В.Б. Шкловского, «у мужчин была почти полная импотенция, а у женщин исчезли месячные»972. Деньги, позволявшие совершать куплю-продажу женского тела, не имели должной значимости. Тем не менее даже в этих условиях новая власть проявила свое отношение к сексуальной коммерции. В 1918–1920 годах большевики придерживались принципов прогибиционизма, в контексте которого аномальными могли считаться как явление проституции, так и сами проститутки. Отражение этих идей можно найти в высказываниях В.И. Ленина. В августе 1918 года в письме к председателю Нижегородского губернского совета Г.Ф. Федорову он настоятельно советовал в связи с нарастающей угрозой контрреволюционного заговора «навести тотчас же массовый террор, расстрелять и вывести сотни проституток…»973. В Москве и Петрограде расстрелов не было, но милиция широко практиковала облавы, выселение женщин в другие губернии, препровождение их по этапу.