Советская правда

В Ленине, если внимательно читать воспоминания современников и особенно его собственные труды, все среднечеловеческое, общечеловеческое подчинялось главному, ленинскому и только ленинскому. Ленин, прежде всего, был страстным борцом, которого ничто не могло остановить на избранном пути. Он шел через любые трудности – через вопли и клевету врагов, через неверие, трусость, отступничество иных из своих соратников, через непонимание, проявляемое другими, через колебания третьих, нежелание четвертых. Зная свою правоту, Ленин не боялся остаться во временном меньшинстве и даже чуть ли не в одиночестве, когда дело касалось великих революционных принципов; конечно, в видимом одиночестве: большинством для него всегда был народ, а не те единицы или десятки, которые в том или ином случае не умели или не желали его понять и поддержать. Если, случалось, обстоятельства вынуждали Ленина отступить в тактике на шаг, то он отступал лишь для того, чтобы с новой силой обрушиться на противника. За революцию, за дело партии Ленин сражался каждый день, каждый час, каждую минуту, каждой речью, статьей, каждым своим точным, ясным, стреляющим словом.

Уже много лет мы не устаем вчитываться в одну из многих и по сегодня сражающихся статей Ильича, впервые опубликованную газетой «Новая жизнь» в ноябре 1905 года. Статья «Партийная организация и партийная литература» настолько точна по своему прицелу и так остро на долгие десятилетия вперед поставлены в ней вопросы партийности литературы, связавшей себя с делом народа, что и сегодня она остается для нас тем компасом, следуя стрелке которого никогда не собьешься с пути.

Незыблемый курс стрелки ленинского компаса в литературе и сегодня раздражает иных, как раздражал он подобных шесть десятков лет назад. С ним, с этим боевым, генеральным курсом, невозможно совместить отклонения литературы и искусства от социалистического пути развития, невозможны при нем вольные шатания в мировом океане всяческих модных и ультрамодных веяний, склонения от одного берега к другому, зигзаги с востока на запад, с юга на север, или же хитроумно – наискосок. Ленинский компас, помогая одним идти верной дорогой, мешает другим отходить от курса народности, партийности, социалистического реализма. Поэтому, даже не решаясь прямо объявить наш компас устаревшим, тянущим литературу и искусство куда-то назад, те, кому он мешает, стремятся давить на его стрелку пальцем, дабы хоть маленько да сдвинуть ее куда-либо, скажем, к западу.

На кораблях есть железный закон: не совать посторонние предметы, в том числе и пальцы, в компас, иначе неведомо, чем закончится плавание. Нельзя совать пальцы и в наш литераторский компас. Подобные эксперименты не породили еще ни одного значительного произведения литературы, кино, театра, живописи, музыки. Те, которые громче других «шумели» о партийности литературы и искусства, создали «Мать», «Чапаева», «Разгром», «Молодую гвардию», «Как закалялась сталь», «Цемент», «Железный поток», «Оптимистическую трагедию», «Донбасс»… А до них довольно громко «шумели» о народности – и, в сущности, тоже о партийности литературы и искусства – еще Чернышевский, Белинский, Добролюбов, Писарев. Именно на этом пути, на ленинском, партийном пути, лежали и лежат драгоценнейшие художественные находки советской литературы и советского искусства.

Иной раз у нас неистово шумят, если уж пользоваться этим «строго научным» термином, по поводу ничтожнейших в художественном отношении полумладенческих стихов, потусторонних, удручающе многословных поэмищ, инфантильных романов и повестей, серых, плоских кинофильмов, и шумят только потому, что авторы их не чужды фронды, показывают кукиши в карманах и, тоже цитируя Ленина, отсекают это досадное для них «Спору нет», замалчивают то важнейшее, что идет после ленинского «но», то есть превращают все в сплошной «простор», отвергают всяческое «большинство над меньшинством», декларируют одни «индивидуальные склонности»; при этом начисто игнорируется некое весьма-таки немаловажное «большинство» – читатель.

Передо мною запись выступлений читателей на недавней читательской конференции в колхозе «Приокский» Шиловского района Рязанской области. Обсуждалось нашумевшее очерковое произведение, опубликованное в одном столичном журнале.

Произведение это хвалили в печати за правду, за мужественность и за другие подобные доблести. Никакое литераторское или партийное «большинство» не оказало ни малейшего давления на явное «меньшинство» в лице Я автора произведения и редактора журнала. Все было до предела свободно, просторно, инициативно.

Но вот что говорят читатели: